Колыбель качается над бездной. Сергей Георгиевич Михайлов
к ориентации. Никакие опыт и знания здесь нам уже не помогут. Я представил, как мы, подобно слепым кротам, на ощупь бродим по бесконечным коридорам, час за часом, день за днём, неделя за неделей, без пищи и солнечного света. Думаю, двух недель нам хватило бы, чтобы этот мрачный, всеми забытый секретный объект, это дитя постсоветской конверсии стало бы для нас каменным погребальным саваном, гигантской могилой, в которой никто никогда не найдёт два обнявшихся скелета в полуистлевших одеждах. Бр-р-р… Поэтому я держал фонарь мёртвой хваткой, вцепившись в него всей пятернёй.
Мы шли уже достаточно долго. Луч фонаря всё так же тонул в непроглядном мраке, который обступал нас со всех сторон. С каждым шагом наш энтузиазм шёл на убыль. Однообразие бетонных коридоров явно не способствовало выбросу адреналина и ускорению кровообращения. Адреналин оставался на нуле, кровь всё так же вяло текла по жилам. Ко всему прочему, мы продрогли и ужасно проголодались. Я стал сомневаться, имеет ли смысл продолжать путь дальше.
– Может, вернёмся? – предложил я. – Здесь нам явно ничего не светит.
– Кроме твоего фонарика, – заметила Лена, стараясь за шуткой скрыть усталость. Однако ей это плохо удалось. Да я и сам, чего уж скрывать, был порядком измотан. Весь день в дороге, практически без отдыха – это даже для нас было серьёзным испытанием. Сейчас бы растянуться в тёплой постели, или на травке, у весело потрескивающего костерка, на берегу лесной речушки, да закинуть удочку!..
Мы остановились. Я направил луч фонарика на левое запястье и взглянул на часы. Взглянул со смешанным чувством тревоги, отнюдь не уверенный, что их показания удовлетворят меня. Увы, мои опасения подтвердились. Стрелки замерли на отметке 19.07. Когда я сверялся с ними в последний раз – это было ещё до того, как мы вышли к горе, – на часах было ровно семь.
– Вот чёрт! – в сердцах выругался я. – Ты подумай только: стоят.
Наверное, аккумуляторы сели, хотя я точно помнил, что совсем недавно ставил новые… Стоп! Секундная стрелка вдруг дёрнулась и медленно, ужасно медленно поползла вперёд. Или мне это только показалось? Нет, действительно ползёт. Вот она прошла положенный путь, равный одному делению, и снова замерла.
Секунда… За одну такую секунду я запросто мог бы выкурить сигарету.
Потом движение возобновилось, всё с той же умопомрачительной медлительностью. Часы шли, но их ход явно не соответствовал привычному ходу времени, его ритму и скорости. Словно невидимый режиссёр поместил их в иное временное измерение, где время течёт по иным законам, а нас оставил в прежнем.
Я с силой тряхнул их, но картина не изменилась.
– Странно, – пробормотал я.
Лена через моё плечо молча наблюдала за необычным поведением секундной стрелки. Я встретился с её взглядом, в котором читалось такое же непонимание, какое, наверное, можно было прочесть и в моём.
– Идём к выходу, – решительно заявил я.
– А потом? – задала Лена вопрос, который я боялся задать