Московское время. Валерия Вербинина
все более-менее известные имена, но не знал, на каком из них остановиться. В итоге время шло, а Петрович никак не мог определиться, как же ему в конце концов называться. Товарищи знали о его слабости и подшучивали над ней, но беззлобно, потому что в этом кругу все знали друг другу цену и знали, что на Петровича можно положиться. Звезд он с неба не хватал, но исполнитель был точный и надежный – не говоря уже о том, что ему можно было поручить заполнение любого количества любых документов.
– Я проверил девушку, – сообщил Костя, опускаясь на стул. В кабинете имелось два свободных стула: один – для подследственных, другой – для своих, и хотя внешне стулья ничем не отличались, сотрудники все же предпочитали их не путать. Костя же, очевидно, так устал, что забыл о неписаном правиле и приземлился на стул, на котором до него сидел Храповицкий.
– Ничего подозрительного, – продолжал Костя. – Действительно Нина Морозова. Живет с родителями…
По лицу Опалина он понял – тот ни в чем Нину даже не подозревал, и немного рассердился. Ваня, конечно, человек хороший, но какого черта делать из него, Кости, провожатого глупой девицы, чуть не испортившей все дело?
– Храповицкий уже дал показания? – спросил Маслов, меняя тему.
– Угу.
Костя насторожился: интонация Опалина ему инстинктивно не понравилась.
– От всего отпирается?
– Нет. Но врет.
Петрович, как раз начавший новую страницу, желчно усмехнулся.
– Брата своего выгораживает, – пояснил он. – Не хочет, чтобы того расстреляли.
– То есть?
– Убийство кассирши и клиента банка в Ростове Храповицкий взял на себя, – сказал Опалин. – Хотя, по показаниям свидетелей, это Веник их застрелил.
Он расцепил пальцы и положил руки на стол. Черты лица у Опалина были крупные, четко вылепленные, лоб – высокий, глаза – карие с прозеленью, брови – ломаные. Клетчатая рубашка и обыкновенный серый костюм сидели так, словно их сшили именно для него и ни для кого другого. На левой руке красовались часы с именной гравировкой. Часы, сами по себе вроде бы ничем не примечательные, наполняли сердца коллег сложной смесью зависти и уважения, потому что все муровцы отлично знали, по какому случаю Опалин их получил и что стояло за подчеркнуто сухой, выгравированной надписью.
– Но ведь он не сможет убедить суд, будто Веник тут ни при чем? – сердито спросил Костя. – Они же все на «вышку» наработали. Сволочи.
– Показания Храповицкого против показаний свидетелей, – пробурчал опытный Петрович, не отрывая взгляда от бумаги. – Тут еще такой нюанс – Веник парень молодой, могут и проявить гуманность.
– Какая там еще гуманность, – злобно выпалил Костя, – они же сначала прохожих по ночам убивали и грабили. Несчастную бабу какую-то убили, а у нее при себе только сорок копеек было…
Опалин промолчал. Он мог сказать, что провел только первый допрос, что все до чертиков устали, что главная схватка еще впереди…
Хотя,