Пробуждение в Париже. Родиться заново или сойти с ума?. Соня Чокет
подножия статуи горели свечи, многие молодые люди взобрались на нее и скандировали сверху Те, кто стояли вокруг статуи взялись за руки и во весь голос запели национальный гимн, взметнувшийся над тьмой, готовой затопить город. Кто-то, скандируя: «Мы все вместе», потрясал над головой кулаками. Никто не остался безучастным. Маленькие дети кричали вместе с толпой.
С одного конца площади неслись еврейские напевы, на другом играла группа регги. Тысячи людей держали зажженные свечи, скандировали и пели. Уже смеркалось, хотя было всего половина пятого.
Площадь засияла как в праздничный день, но настроение витало вовсе не праздничное. Это был вызов. «Мы не хотим бояться». «Нас не запугать». «Мы не погасим свет». «Мы живем ради мира и единства». Толпа скандировала эти фразы, но одну: «Я – "Шарли Эбдо"» мы слышали чаще прочих. Проталкиваясь вперед, заметили листовки с этой же фразой, которыми были облеплены витрины, фонарные столбы, скамейки – словом, все вокруг. Похоже, она стала национальным девизом свободы. Исламистские экстремисты напали на журнал за то, что он нанес оскорбление их вере, и народ Франции бросил этот клич, чтобы доказать, что ничто не станет на пути безусловной свободы прессы и свободы слова – дорогих и близких их сердцу идеалов. И если мы хотели остаться жить здесь, тоже должны были стать «Шарли Эбдо».
Добро пожаловать, мадам
Когда мы вернулись в квартиру, в ней стоял лютый холод. На такие площади миниатюрного калорифера явно было мало. Ха! Да нам-то что! Ярые поклонницы домашнего уюта, мы захватили с собой пару шерстяных одеял. Друзья крутили пальцем у виска, когда мы укладывали их в чемодан, – посмотрим теперь, кто из нас прав.
Сабрина направилась в свою комнатку у дальнего конца самопальной стены. Портьеры были плотными, но она сказала, что и так сойдет. Рассмеявшись, мы пытались протиснуться между кроватью и стеной, да не тут-то было. Хотели было обойти кровать с моей стороны – с тем же успехом.
Тогда мы раскрыли чемоданы и достали пижамы. В сумке Сабрины лежали несколько шоколадных батончиков, которые мы и слопали на большом диване перед выключенным телевизором. Пора было начать привыкать к новому месту. Мы постановили считать квартирку превосходной. Если забыть о голубином соседстве, то чуточку тепла, любви, несколько ароматных свечей – и она станет нашим домом. Нашим милым домом.
Мы просидели еще с час, и в восемь разошлись по своим углам. Пожелали друг другу спокойной ночи. Я едва успела добраться до постели, как меня сморил сон.
Через несколько часов меня растолкала Сабрина.
– Мама, подвинься. Я буду спать здесь, – напугала она меня спросонок.
– Что вдруг? – спросила я сквозь сон.
– Я сплю у ледяной стены, подо мной бар, на улице орут пьяные. Не заснуть.
Я так крепко спала, что просто перевернулась и пробормотала:
– Залезай, залезай. И принеси одеяло. Я тоже замерзла.
Через две минуты мы обе крепко спали, обнявшись в отчаянной попытке согреться.
Утром