Сказки сибирских деревень. Елена Жданова
камень тёмный, сам в столбе света сияет и манит к себе милую. Любава малость сробела, потом шагнула к нему.
– Что за камень у тебя, Ульян? Где взял?
– То подарок Огневицы, – отвечает, не мешкая, – по детству встренул её, спасла меня из огня лесного, уберегла от смерти.
– Ведь у меня тоже такой камешек есть. Правда, тятино подаренье, но Хозяйка Огня и меня благословила.
Стоят они рядышком, и так им хорошо, так на сердце тепло, что и расставаться неохота. Тут и показалась им Девица-Огневица. В огненном платье, в сапожках красных. Вкруг неё трава мигом вспыхнула, но далеко огонь не пошёл, утих мигом, когда она рукой повела.
– Ну, что, – говорит, – прошли вы крещение огнём моим, не спужались. За то хвалю. Живите в пламене любви, да никого не слушайте, коли урекать[39] станут. Не им судить о вашем житие. Камешки поберегите, сгодятся ещё. А уж придёт беда, не пожадничайте, бросьте наземь со словами – Защити, Огневица, я сестра, а ты сестрица! А ты, Ульян, по-другому говори – Защити, Огневица, я брат, а ты сестрица!
Помолчала, потом продолжает тихонько, как бы в раздумьях:
– Может, и не сгодятся камешки, а всё ж оберег.
Шагнула к Любаве:
– Отцу поклонись от меня. Запал он мне в душу, да видать не судьба… Век в девках останусь! – усмехнулась, повернулась, огнём полыхнуло и всё исчезло.
Ульян с Любавой славно жили, семью большую подняли. Камешки Огневицы берегли, но попользоваться более не пришлось. Беды большой в их жизни не случилось, хоть и не всегда радостно было. Когда ушли на покой, то положили им в руки подарки Огневицы, потому как никакого другого повеления не было дано. Оно и к лучшему. Большой соблазн такое подаренье, власть над огнём! Ну, Хозяйка Огня знает, кому что дарить. Без её ведома ни один пламень не вспыхнет.
Евсеева заимка
Недалече от нашей деревушки сельцо было, вдвое меньшее. Там кузнец у них знатный жил. Евсеем звался. Супружница у него, Авдотья, ему под стать попалась. Высокая да статная и хохотушка, каких поискать! Деток они настрогали мал мала меньше. А старшой самый, Авдей, в отца пошёл и статью, и характером. Дюжинка[40] лет ему исполнилась, а на вид так все шестнадцать давали. Девки уж на него заглядывались, а он только улыбался задумчиво да молчал. В молчунах, то бишь, числился. С малолетства в одного любил бродить. Все детки гуртом и его кликают, а он токмо глянет да мимо пройдёт.
Кузнец тот, вишь, и поохотиться любил, потому заимку[41] себе сделал у озерка. Не так, чтоб далече, версты три пёхом. Раз как-то пошёл на уточку осенью и пропал с концами. Искали, конечно, как без этого. Но сыскать не смогли. То ли утоп, сердешный, то ли ещё какая беда приключилась. И остался Авдеюшка за главного. Поскольку у отца в помощниках ходил, то по кузнечному делу и продолжил махать молотом. Споначалу горе мыкали, иной раз и хлеба в избе не было. А годка через три два последыша[42] подросли, в кузнице веселей застучало, и семья их малость
УРЕКАТЬ (УРЕЧЬ) – устар. – Упрекать, корить.
ДЮЖИНКА – устар. – Дюжина, двенадцать.
ЗАИМКА – нар. – разг. – Постройка в лесу, где могли переночевать охотники.
ПОСЛЕДЫШ – прост. – Самый младший в семье, последний ребёнок у родителей.