Квартиранты. Эдуард Козачек
орщины на лбу. Осколки вперемешку со щебнем с хрустом свежего печенья стелились под колеса.
Они прибыли не сразу. Сначала не заводилась машина. Коля Торба долго ковырялся, курил, ходил в кладовку за ключами и тряпками. На втором десятке проверочных зажиганий старый дизель наконец фыркнул и неуверенно заурчал.
Беззвучно очерчивал круги синий проблесковый маячок. Блестели нашивки на униформе докторов. Тигран не сказал ни слова от самого участка, но это было ни к чему. Ковбой помнил. Он повторял его слова сам. Тихо, одними губами.
«В общем-то спешить особо некуда».
Колин Opel катился одним колесом по обочине, а слева все тянулась и тянулась тонкая россыпь из стекла. Венчалась темным неподвижным мешком. Каждый оставляет в жизни свой след.
Ветер затрепал полы плаща, но не облегчил жар. Кожа горела, как будто именно Ковбой проделал створку в лобовом стекле. Захлопнул дверь, поднял ворот. Пахло бензином и хвоей. Лес здесь отступал от дороги и стоял вдали черной стеной, вырезая на узоре неба изгородь черных верхушек.
– Что у вас? – спросил Тигран где-то позади.
Доктор принялся объяснять.
В обе стороны покуда хватало глаз царила тьма. Слишком далеко от Червоных Маков. Только два высвеченных фарами клочка недоделанной трехполосной дороги и холодный, ритмичный, как пульс, проблесковый маячок скорой.
Hyundai и Mercedes. Под сотню километров каждый. Лобовое. Трое в Mercedes. Один далеко за пределами своего Hyundai. Все мертвы. Крошка стекла, как рассыпанные кристаллы гранулированного сахара. Белые саваны рваных подушек. Два темных безжизненных джипа со спецномерами «ВР» в стороне на обочине.
– Проверь документы. – сказал он Коле.
Было слышно, как тяжело ворочает языком человек в белом халате. Пытается пересчитать тела. Нелепо хихикает после пары слов на латыни.
– У девушки во рту? – уточняет Тигран.
Лицо доктора озаряется тупой улыбкой.
Тигран спрашивает дальше. Тигран не может без деталей. Жажда деталей в нем пересиливает даже врожденную брезгливость.
Доктор опять довольно кивает.
Девушка в неестественной позе лежит на капоте остатками затылка. Она не могла так лежать, если бы при столкновении сидела лицом вперед.
На заднем сиденье дряблое тело без штанов.
– В общем такое дело. – неловко докладывает вернувшийся Тигран. – У девушки во рту… как бы это сказать. После столкновения остался большой палец вот этого старика.
– Что, прости?
– Большой палец ноги. У девушки во рту.
Послышалось? Заглянуть самому в салон Mercedes’а, чтобы удостовериться, что это не его персональный пьяный бред?
– Она сопротивлялась?
– Не похоже. – пожимает плечом Тигран и чуть тише добавляет. – Вообще я слыхал про такой фетиш. Когда ногами… Фут-фетиш называется.
– Ничего не трогайте. – раздается за спиной басовитый голос.
Высокий коренастый парень загораживает задние двери Mercedes’а.
– Не трогайте. – вторит ему чей-то крик. – Ничего не трогайте.
В свете фар возникает стремительная фигура в обвисшем пальто. У высокого худощавого человека быстрые аккуратные движения, с собой у него чемоданчик. Он спешит к Mercedes’у.
– Дальше я сам. – говорит человек, просовываясь в окно заклинившей двери.
– Хорошо, Иван Ильич. – робко соглашается пьяный врач из скорой.
Услышав имя, Ковбой наконец узнает нового гостя. Иван Ильич Тихий – местный патологоанатом.
Подходит Коля Торба, шипит – обжегся своим кофе.
– Макс, там в мерсе, – он переходит на доверительный шепот. – В мерсе губернатор, кажется.
– Вам не кажется! – откликается от машины патологоанатом. – Ханыгин, собственной персоной.
Патологоанатома телохранитель не прогоняет, судя по всему они знакомы.
В кармане плаща вибрирует телефон, понемногу выводя Ковбоя из состояния полудремы.
«Мэр» – высвечивается на экране и Ковбой вдруг со всей горечью осознает, что сегодня поспать уже не удастся…
* * *
Ковбой отошел и остановился у тела, вылетевшего из Hyundai. Глаза слепо смотрели в кучу тряпья. Мешок темной одежды. Ни больше, ни меньше. В свете фар Opel’я у тела чернело размазанное вязкое пятно.
Когда-то в детстве они играли бутылками. Набирали в них под завязку воды. Завинчивали пробки. И хрустя пластиком, подкидывали вверх насколько хватало силы. Бутылки падали на асфальт. Иногда громко ударялись. Иногда подпрыгивали. Порой падали пробкой вниз или приземлялись в пыль. Но непременно после нескольких бросков пластиковую крышку вырывало, и вода брызгала из горла со всей силой удара, оставляя на сухом горячем летнем асфальте вот такие вот черные пятна.
– Максим, мне нужна ваша помощь! – позвал Тихий.
Он что-то