Авантюры Прантиша Вырвича, школяра и шпика. Людмила Рублевская
ему до гроба.
Агалинский ждал целый год. Наконец, золото сверкнуло в углях тигля… Но когда пан осознал, сколько будет стоить одна монета из такого искусственного золота, и сколько лет нужно собирать на нее блестящий металл – разъярился и затребовал долг. И Лёдник перестал быть вольным человеком.
В ужасе Бутрим оглянулся на свою судьбу… И понял, что это – Божья кара. Он дал себе слово, что больше никогда не пойдет против Божьего промысла, не станет не только заниматься алхимией, но даже и составлять гороскопы, навсегда отречется от колдовства и гадания.
Пану Агалинскому эти перемены очень не понравились. Получалось, что не только золота, но и предсказаний согласно звездам от Бутрима не дождаться. Агалинский пригрозил, что отдаст упрямого звездочета служить на конюшню. Но раскаявшийся алхимик только нудел о Божьей воле и грехе чародейства, читал каноны святому Киприану, который когда-то сжег собственные магические книги, и никакие уговоры, даже по ребрам и по спине, на него не действовали. А поскольку знатоком различных ядов Лёдник был выдающимся, также его подозревали в способностях к сглазу и черным заговорам, то Агалинский стал бояться кусок в горло класть. Тогда и пообещал пан на горячую голову, что продаст бесполезного должника первому же прохожему на этой дороге. Вот и получилось то, что получилось…
Прантиш быстренько прикинул: если бы в корчме его слуга начал составлять за деньги гороскопы, можно было бы неплохо заработать… Кто же не хочет заглянуть в будущее! Даже отец Прантиша, пьянь и буян, на каждый большой праздник заказывал себе предсказание у аптекаря из ближайшего местечка, который подрабатывал звездочетом. Но если этот упрямый Лёдник астрологию отринул, можно использовать другие его навыки…
– Послушай, Бутрим, а ты лекарскую науку не забыл?
Алхимик презрительно хмыкнул.
– А что, пан разболелся?
– Не дождешься! А вот в корчме, куда мы придем, больные обязательно найдутся. И заработаем денег! Только вот что… – Прантиш в задумчивости взлохматил русый чуб, выбивавшийся из-под шапки, как будто мало этой же работы наделал ветер. – Кто же поверит, что известный доктор – слуга школяра… Чтобы к тебе пошли пациенты, нужно напустить важности. Ты, главное, молчи и рецепты помудрее да поудивительнее выписывай на латыни. А я сам все скажу.
Бутрим мрачно оценил проворные ухватки своего господина, заглянул в его голубые глаза, такие честные, что сразу хотелось ощупать свои карманы, и тоскливо вздохнул:
– Что-то мне подсказывает – сто раз я пожалею, что пан Агалинский не послал меня служить на конюшню.
Глава вторая
Как Бутрим Лёдник и Прантиш Вырвич в корчме гуляли
Если бы Прантиша спросили, в чем глубокий философский смысл существования придорожной корчмы, школяр, не задумываясь, ответил бы: в том же, в чем смысл жемчужин, нанизанных на нитку. Зачем нитка, если на ней не будет