Бедные, бедные взрослые дети. Галина Гонкур
что, одна, что ли, приехала?
– Я одна.
– Фига се. Сколько ж тебе лет? 16 вроде?
– Нет, шестнадцать – это брату моему, Михаю. Мне 14, скоро будет пятнадцать.
– Круто. И чё?
Во дворе у них так принято было говорить, во всяких непонятных ситуациях – «и чё?». Наташу этот вопрос всегда в тупик ставил. Там же, в молдавском дворе, правильным ответом, достойным, было «да ничё!», чтобы оппонент не думал, что противник повержен. Но тетке родной, взрослой женщине, неудобно так было отвечать. И Наташа тянула паузу, опустив глаза и рассматривая свои грязные пальцы через дырки в сандалиях.
– Ну, понятно, – вздохнула тетка. – Принимайте подарочек, получите-распишитесь! Я к вам пришла навеки поселиться.
– У меня вот тут подарки вам, от мамы, – тему надо было как-то выруливать в понятное русло и Наташа решила задобрить резкую тётку.
– Что, тебя мне мало – еще есть подарочек? – хохотнула в ответ Карина. – Я уже боюсь. Ладно, Эль, давай, пока. Попили чайку, называется. Видишь, у меня какой десерт тут нарисовался-не сотрёшь? Потом поболтаем, другой раз.
* * *
Тогда, после вечеринки, у нее в квартире все как-то быстро и само собой получилось. Наташа, то и дело промахиваясь неверными руками мимо замочной скважины, попала наконец ключом в замок, повернулась, чтобы попрощаться с Русланом и, не удержавшись от резкого движения на ногах, начала падать. Он подхватил ее, приобнял будто невзначай. А дальше все как-то само собой случилось: он стал ее целовать, долго, умело, и она обмякла у него в руках. Дальше – бурная ночь, когда непонятно было улетает ли ее голова куда-то от невыветрившегося еще опьянения, или от удовольствия таять в сильных и умелых мужских руках. Поцелуи, тела, двигавшиеся в унисон друг другу, впервые встретившиеся, но уже точно знающие все укромные места и закоулки друг друга. Потом было совместное неспешное утро (слава богу, суббота!).
– Я храплю?
Руслан лег на бок, подпер голову рукой, которую было впору в анатомический атлас включать, иллюстрацией, и уставился на нее с улыбкой.
– Ну, нет, не храпишь – разговариваешь.
У Наташи вспыхнули щёки.
– Говорю? А что?
Руслан подержал паузу, посмотрел на нее веселыми глазами и расхохотался в ответ.
– Что ты говоришь? Ну, примерно, как гаишник из анекдота. Сейчас расскажу.
Легким движением он взметнул тело из положения лежа в положение сидя, скрестил ноги по-турецки, прикрыл голый пах махровой простыней:
– Ну, слушай. Ночь, гаишник спит и вдруг начинает встревоженно метаться по кровати, кричать «Фура! Фура!». Жена проснулась, гладит его по руке: «Пустая, пустая!».
Наташа с готовностью рассмеялась в ответ, освобождаясь от смущения. Особенно почему-то приятно было, что в голову ему пришел анекдот про жену и мужа. Хотя не хочет она замуж, что за глупости, главная цель – карьера.
– Малыш, Татоша, – он гладил ее по голове и она таяла, как пломбир на ярком солнце