Под звон мечей. Пётр Полевой
это злодеяние, Атли однако же забыл, что на скандинавском Севере узы братства ценились выше всех других родственных уз, а потому и месть за брата была самым священным долгом сестер и братьев. Вот почему, когда Гудруна отмстила своим братьям за yбиениe супруга, когда её чувство злобы было утолено, она выступила против Атли мстительницей за братьев Гьюкунгов. Месть её была жестока и беспощадна. Сначала она убила обоих сыновей Атли, потом умертвила его самого, а после того сожгла его замок, со всеми его слугами.
Песня «Эдды» ничего не сообщает нам о дальнейшей судьбе Гудруны. Мы не знаем, удовольствовалась ли она своим страшным мщением – и осталась ли горестною вдовою доживать свой век среди своих скорбных воспоминаний?
Но мы знаем, что молва народная овладела северным преданием о неустрашимом и могучем Сигурде, и распространила его далеко, далеко – по всем странам, куда шумные волны заносили скандинавские ладьи с неустрашимыми бойцами, всюду, где блистали скандинавские мечи, прорубая себе дорогу к славе и победе.
Имя Сигурда, передаваемое из уст в уста, от поколения к поколению, дошло и до нашего времени и в песне, и в сказке, и в легенде, записанной случайно монахом-летописцем.
И долго ещё будет оно жить в памяти народов – и долго ещё люди будут прислушиваться к рассказу о его похождениях и подвигах.
3. Песнь о Нибелунгах
Древние скандинавские сказания «Эдды» о Нифлунгах и их кладе, о Сигурде и его борьбе со змеем Фафниром, о Гудруне и воинственной деве Брингильде – не были исключительно северными, скандинавскими сказаниями: они принадлежали всему германскому племени, и, несколько веков спустя после того, как сложилась «Эдда», те же сказания послужили основою для новой, большой поэмы, на средне-немецком языке, под названием «песни о Нибелунгах» или ещё проще: «Гибели Нибелунгов».
Эта поэма, весьма обширная, пересказывает, в сущности, те же сказания, которые уже известны нам из песен древней «Эдды» о Нифлунгах; но пересказывает их по-своему, с новыми подробностями и добавлениями, вводит в них много новых действующих лиц, и при этом все действиe переносит с дальнего Севера на почву Германии, во времена средневекового рыцарства, в период борьбы германского племени с различными пришлыми племенами, заявлявшими свои притязания на средне-европейские земли.
Все лица, участвующие в действии средне-немецкой поэмы, являются в ней не грозными скандинавскими викингами, неистовыми и необузданными в проявлениях своей громадной физической силы, а вежливыми и благовоспитанными рыцарями, которые соблюдают все обычаи, требуемые общежитием, относятся с уважением к женщинам, и даже в битвах, даже в одиночных состязаниях с оружием в руках, действуют на основании твердо установившихся правил рыцарского этикета. В противоположность песням «Эдды», в которой перед нами ещё выступают боги – Один, Хёнир и Локи – и разные сказочные существа, в роде вещих