Фантасма. Повести и рассказы. Александр Шкуратов
разыгрывают, но было непонятно, почему этот незнакомец решил вдруг над ним поиздеваться. «Ничего себе, сынок», – мелькнуло в голове. «На вид – ровесник своей матери».
– Мы будем там внизу жить, – сказал человек, постучав ногой об пол. – Будем свою маму дожидаться. Когда она придёт?
– Она уехала к сестре на север и приедет в начале зимы.
– О-о, так это ж скоро. Посидим, подождём. Хочешь, посидим вместе?
– Так я сказал, в начале зимы, – округлив глаза, повторил Виктор Сергеевич.
– Ну и что, ведь зима короткая, – горячо возразил незнакомец, так же удивлённо уставившись на Самсонова.
– К чему эти штучки, гражданин? Если вы – сынок хозяйки, то это не значит, что со мной можно так шутить.
– А в Японии все так разговаривают и не обижаются. Я вчера чуть не попал в Японию, это тут, недалеко, но там никто не обижается. Честное пионерское. И человек, встав по стойке смирно, отдал пионерский салют. – Пойдём, познакомлю с моими братьями.
Виктор Сергеевич нехотя сунул ноги в тапочки и поплёлся за ним. «Ну и сынок, сумасшедший какой-то». Спустившись с лестницы, он увидел ещё двоих. Они молча крепко пожимали друг другу руки.
– Что они делают? – спросил Самсонов.
– Знакомятся.
– Братья, и знакомятся?
– Пока сюда добирались, вот они и позабыли друг друга, а теперь вот знакомятся. Да, чуть не забыл, меня зовут Ваня. А тебя не Ваней зовут?
– Нет, я Виктор Самсонов. Почему я должен быть Ваней.
Манера поведения Вани всё больше и больше начинала раздражать Виктора Сергеевича. «Ведёт себя так, как будто перед ним мальчишка».
– Лома, – сказал один из двух, стеснительно опустив глаза. Он протянул Самсонову свою узкую, бледную ладошку.
– Что-что? – не понял тот.
– Лома, – ещё более сконфузившись, пролепетал незнакомец.
– Да Рома он, – пояснил Ваня.
Теперь стало понятно, что худенький, стеснительный человек, лет тридцати, не выговаривал букву «р».
– Виктор Самсонов, – неохотно представился он, пожимая мягкую, потную ладошку. Третий незнакомец сказал, что забыл своё имя и как только вспомнит, обязательно его назовёт.
– Мне, кажется, его зовут Аполлоном, или Апостолом, – шепнул на ухо Ваня, – но парень он хороший.
Виктор Сергеевич никогда не встречал людей, которые забывали бы свои имена. «Это просто, какая – то галиматья, – брат не знает, как зовут его брата. Видимо решили меня разыграть». Тот, который Аполлон или Апостол, уж никак не мог претендовать на роль сына Морозовой. – Это был крупный мужчина, правда, не пожилого возраста, с крупным мясистым лицом, на котором было уделено много места для розоватого кабаньего носа. На рыжей голове, подстриженной под «полубокс», довольно отчётливо выделялись неровности черепной коробки. Он был одет в женскую кофточку в горошек с короткими рукавами и с выточками, казалось, что кофточка на нём вот-вот разойдётся по швам. Защитного цвета галифе и резиновые калоши дополняли