Фантасма. Повести и рассказы. Александр Шкуратов
верхними багажниками. Один «частник» остановился и спросил:
– Как проехать на «Судак»? – Виктор Сергеевич сказал, что он не местный и зачем-то извинился. Частник улыбнулся и сказал:
– С кем не бывает, – и поехал дальше в поисках какого-то Судака.
Низко над посёлком пронёсся «Ту-134». Многие посмотрели на него и подумали: «Вот так вот и мы полетим».
Проходя мимо танцплощадки, обнесённой высокой кирпичной стеной, услышал, как настраиваются музыканты:
– Раз, два, три. Раз, два,…Дай ревера! Раз! – Искусственное эхо послушно ответило:
– Раз! Раз! Раз!…
Какой – то музыкант упорно просил дать «ля», и видимо ему кто-то дал «ля», потому, что он больше его не просил. У музыкантов что-то часто свистело, трещало и падало. А какой-то грубый голос со злостью требовал ревера. «Странное слово», – подумал Виктор Сергеевич, – «наверное, какое-нибудь иностранное и что же оно означает?»
Впереди шли трое, видимо спортсмены, потому, что они вот-вот должны были лопнуть от перекаченных мускул. Спортсмены никому не уступали дорогу. Дорогу уступали им. Виктор Сергеевич широко расправил плечи и зачем-то выпятил грудь, ну чтобы не выглядеть на фоне «гераклов» убожеством природы. Те свернули в переулок и он, облегчённо опустив плечи, с шумом выдохнул.
Подойдя к калитке, Самсонов как-то сразу изменился в лице и тяжело вздохнул. Опять дурные мысли полезли в голову. Вспомнилось довольно странное поведение сыночков Морозовой. И тут он содрогнулся от неожиданной мысли: «А вдруг, они бандиты».
В памяти всплыл рассказ шофёра «газика» о трёх бандитах, – «но тех, вроде бы поймали», – успокоил он себя. «Тем более, меня убивать незачем, что я, богатый?» – Эта мысль показалась ему вполне разумной и он немного успокоился. Около дома никого не было. Он бесшумно проскользил по лестнице и поспешно закрыл за собой дверь на задвижку.
Феоктист разговаривать не хотел. Видимо был голодный и сердитый. Отворачивал глаза. Когда он получил колбасу, то принципиально, некоторое время, не прикасался к ней, правда, только сглатывал слюну и косился на соблазнительный кусок. Но потом, плюнув на обиду и гордость, стал с жадностью набивать свой пустой желудок, придерживаясь мудрой поговорки: «на кого, на кого, а на еду не обижаются».
(Последующие три дня я описывать не стану, так как, для меня они особого интереса не представляли, но на четвёртый день, когда Виктор Сергеевич дописывал вторую главу «Крымского варианта», случилось нечто интересное, о чём я сейчас и расскажу вам).
В 23.45, не исключено, что часы могли и врать, Феоктист заметил, что его соавтор по созданию романа, начинает отстукивать на машинке всё медленнее и медленнее и всё чаще клевать носом.
– Эй, слушай, кому это надо? Не спи, дорррогой. Ты же авторрр. Я тут, как дурррак старрраюсь ррради чужого гоноррраррра, а он тут засыпает, понимаете ли, над собственным сочинением.
«Писатель»