Фантасма. Повести и рассказы. Александр Шкуратов
перед Виктором Сергеевичем глубокую миску с тушёной картошкой.
– Вот грибочки, огурчики, помидорчики. Выпивающий, а? Товарищ писатель?
– Как и все, в меру, – замялся Самсонов.
Морозова достала из-под стола бутылку. Обтирая её фартуком, пояснила, что это собственного приготовления. Открыв бутылку, разлила по полстакана.
– За ваш отъезд, – предложил он.
– И за ваш приезд, – дополнила она, хитровато сверкнув глазами.
Тускло звякнули стаканы. Выпили.
– Крепкая, а пьётся легко, – заметил Виктор Сергеевич, похрустывая малосольным огурчиком.
– В магазине не покупаю. Она голову дурит, а эта настоечка, и вроде бы дурманит, и думать интересно заставляет. А какие сны после неё, ну прямо, как наяву. Кроме, как у меня, нигде такой настоечки не отведаете, товарищ писатель. Да вы закусывайте, берите, вон грибочки.
Морозова сообщила, что вернётся по осени, когда спадёт жара, что соседка Марья присмотрит за домом, попугаем и котом, когда уедет Виктор Сергеевич. Самсонов с аппетитом ел вкусную картошку с мясом, накалывал вилочкой маленькие, упругие грибочки.
(Ужин на свежем воздухе – это всегда хороший аппетит и приподнятое настроение.)
Они выпили ещё. Виктор Сергеевич стал воодушевленно рассказывать о своей Клаве. Он часто упоминал о её золотой душе. Хвастался, что Клава после техникума вполне могла бы поступить в институт, если бы не встретила его. Рассказывал о дочери, которая недавно вышла замуж. Не за кого-то там, а за лётчика. Морозова внимательно слушала его. Где надо иногда вздыхала, а где не надо – нет. Иногда что-то переспрашивала, понимающе кивала головой.
– Мы с Клавой душа в душу живём, соседям на зависть, – с довольной улыбкой сообщил Самсонов.
– А что соседи плохо живут?
– Представляете, плохо. Ругаются, всё что-то делят.
А иногда дело и до кулаков доходит. А мы с Клавой хорошо живём. Она на меня порою закричит, это так, не со зла: «Ух ты, негодник!», а я ей в ответ:
«Ух ты, мой Клавусёнок» и сразу ссоре конец.
– Так значит вы счастливый, товарищ писатель? -спросила хозяйка.
– Да, представляете, да. Вот люди-то гоняются за счастьем, а счастье-то оно рядом, смотрит на них и говорит: «Возьми меня, человек». – Виктор Сергеевич артистично повёл рукой.
– Счастье все по-разному понимают. Ваше счастье – это Клава. Моё счастье – это помощь несчастным. У некоторых счастье в богатстве, у других в избавлении от мук. Счастье – это чувство личное.
– А кто эти несчастные, которым вы помогаете? – не смог удержаться Самсонов.
– Как вам сказать – это больные люди, которых врачи считают безнадёжными.
– Вы лечите?
– Не совсем так, а в прочем, считайте, что лекарь.
– Вот уж не думал, что вы врач, – удивлённо протянул Виктор Сергеевич.
– Нет, я не врач, медицинским наукам не обучалась, и в аптечных лекарствах неважно разбираюсь. Вот моя больница. –