Кротовая нора. Иронические рассказы. Владимир Положенцев
ваша запись не является доказательством моих притязаний на честь и юное тело Марии Павловны. Потому как в в ней нет конкретики. Ну и в-третьих, «жертва» сама должна обратиться в полицию.
– Ерунда! – вспылил Димон. Видно, не раз у них с Носковой без проблем проходило подобное жульство – развод на деньги глупых лохов. А тут нашелся какой-то деятель, начитанность свою демонстрирует.
Юридические познания Феликса были, разумеется, такими же поверхностными, как и все остальные у журналиста. Держал в голове то, что было нужно по работе. Как-то писал материал про белореченского педофила-маньяка, вот и вспомнил статью Уголовного кодекса. И то был не уверен – правильно ли он её трактует. Но и рыжий Димон явно не был юристом.
– Ерунда! – повторил парень. – Машка, если понадобится, заяву без проблем прокурору напишет.
Носкова кивнула, по-прежнему не отрываясь от еды.
– Но не это главное. Даже если ничего не докажут, – продолжал горячиться парень, – Машка скажет, что получила от вас глубокую психологическую травму. По операм затаскают, жизнь ваша станет адом. Нервы превратятся в мочало.
– Очень фигурально и доходчиво, молодец. У какого хозяина в гостях был? – неожиданно поменял лексикон Бабочкин. Решил прощупать Димона «по блатняку» – опыт имеет или так, фраер лопоухий. Беседа на языке собеседника гарантирует успех. Это первое правило журналиста.
Димон вскинул удивленные глаза. Потом надул щеки:
– У Надымского хозяина в энской зоне по малолетству парился.
– Няда ям?
– Что?
– Гляжу весь ум из тебя и выпарился. За такой наезд на серьезного человека ответить можно по-крупному. Форшмануть меня решил, селедка конопатая? Сколько шобла твоя за подобный бесогон берет?
– Уркаган что ль местный?
– Не залетный, и не люблю когда мне всякая шпана в родной столице в уши финики засовывают.
– Нет у нас шоблы, с сеструхой вдвоем трудимся. Несколько тысяч с лоха срубим пару раз в месяц и то хлеб.
– Другим делом заняться не пробовали?
– Не хочу больше с деловыми связываться, я на зоне повешусь. А Машке что, на панель идти? Она ничего больше не умеет.
– А это, значит, не путь к хозяину?
– Что здесь такого! Машка-то сама ни к кому не пристает, стоит себе спокойно у метро или еще где. Мужики сами клеятся. Но таких как вы, чтоб в «Макдоналдс» кушать повел, еще не было. Обычно в кабак тащат. Ну я им там ксиву и предъявляю.
– Тебе морду еще не били?
– Случалось пару раз. Думаем с сеструхой за Урал податься, там народ проще и добрее.
– А родители, родственники?
– Скололись, спились, растворились в 90-е, бабка воспитывала, да давно померла. Хорошо хоть квартира однокомнатная от родичей на Юго-западе осталась. А теперь что? Учиться неохота – ни связей, ни денег. Ничего не умею. Только в «черные работы», как писал драматург Островский. А кому