Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник). Александр Михайловский
почему нельзя пить за ужином, ведь ночь впереди, до утра все выветрится. Майор опять сощурился – ну чисто наш комполка, Виктор Петрович, когда на вопрос не хочется отвечать, но надо:
– Знаешь, что, Александр Иванович, раз уж ты здесь – значит, и подписку ОВ, как я понимаю, давал?
Я не понял, какая связь между подпиской ОВ и моими вопросами про название самолета и сто граммов, но все равно согласно кивнул.
Майор хмыкнул, пододвинул поближе пепельницу и достал пачку американских сигарет. Ну, понятно, у осназа снабжение по первому разряду, им махру на курево не выдают. Но сказать честно, свой паек они вполне отрабатывают. В Крыму с их появлением ситуация с головы встала на ноги и бегом побежала в нужном направлении.
Но и мы не лыком шиты, поэтому предложенную сигарету я взял как должное. Прикурил от зажигалки, затянулся, прищурился – ничего себе табачок, нормальный.
Потом одернул себя, ведь передо мной не какая крыса тыловая сидит, а летчик-истребитель, осназовец. Вот уж не знал, что есть авиационный осназ, но почему бы и нет. Например, для испытания новейшей секретной техники в боевых условиях – как раз то, что мы имеем сейчас. Тем более что и по званию он меня старше – совсем как наш командир полка, да и по возрасту тоже.
Подумав об этом, я как-то подтянулся и посмотрел на майора. Тот одобрительно кивнул, и вдруг мне его лицо показалось полным такого всезнания, такой вселенской грусти, что стало даже немного страшно.
– Саш, – начал он свой разговор, – можно мне тебя так называть? Ведь мы все-таки, что говорится, вне строя, и вещи тебе я сейчас буду объяснять не совсем обычные. – Я кивнул. – Тогда я – Виктор, или Виктор Сергеевич, как хочешь, так и называй.
– Командир полка у нас Иванов Виктор Петрович, – не знаю почему, сказал я, – тоже майор.
Тут майор Скоробогатов сказал странную фразу:
– Хороший командир, и человек тоже, читал про него. Жаль… Хотя еще ничего не предрешено, жизнь еще всяко может повернуться.
Заметив мое растерянное лицо, майор прищурился, будто прицеливаясь.
– Ты, Сань, погоди буянить, до конца выслушай… Ты думаешь, мой самолет новый, да, новейший можно сказать? – Я завороженно кивнул. – Ты даже не представляешь, насколько он новейший. – Майор последний раз глубоко затянулся и загасил окурок в пепельнице. – Как ты думаешь, в каком году он принят на вооружение, а какого года та машина, на которой летаю лично я? Не гадай, не надо, все равно не догадаешься. – Майор Скоробогатов вздохнул. – Машина марки МиГ-29, постановка на боевое дежурство первого авиаполка – это восемьдесят пятый год. Тысяча девятьсот, разумеется. Данная конкретная машина, на которой летаю я, выпущена в две тысячи двенадцатом году и является совсем новой, сюда прямо с госиспытаний.
Это он меня убил и закопал. Насмерть! Я сидел как громом стукнутый. Попадалась мне как-то в руки книжка английского писателя Уэллса еще дореволюционного издания. «Машина времени» называется. Но не впечатлила она меня, нет.
А тут тебе