Переосмысление заикания. Джон Харрисон
людей, я полагал, что линии должны располагаться в пределах квадрата из 9 точек. Как только я вышел за границы фигуры, ответ был найден.
Извлеченный из этой истории урок имеет прямое отношение к моему излечению от заикания. Как человек, чья профессиональная деятельность была связана с творчеством (в NSA я работал на общественных началах), я знал, что если я долго и безрезультатно борюсь с проблемой, то обычно задача изначально неверна. Как человек, прозаикавшийся 30 лет и полностью излечившийся[3] после 40, я убежден, что парадигмы, традиционно использовавшиеся при описании речевых ступоров у взрослых заикающихся, дают неполную картину того, что лежит в основании этих проблем.
Далее будет предложена другая парадигма, которая соответствует моему опыту превращения в человека с нормальной речью, а также моему более чем 30-летнему опыту пребывания в Национальной Ассоциации Заикающихся.
Но перед этим несколько слов об истории моего заикания. Я всегда знал, что у меня есть какая-то проблема с речью. Когда мне было четыре с половиной года, меня отправили на несколько месяцев в Национальный госпиталь для больных с нарушениями слуха и речи в Нью-Йорке. Позже, когда мне было уже восемнадцать, я еще раз побывал в этом госпитале.
В средних и старших классах школы, а также в университете у меня был болезненный и повергающий в уныние опыт, связанный с хроническим заиканием. Мое речевое нарушение приобрело форму полной невозможности сказать что-либо и проявлялось по ситуации. В целом у меня не было проблем поговорить с одноклассниками, но если я должен был отвечать перед классом, обратиться к незнакомому человеку на улице или поговорить с авторитетным для меня человеком, то меня, что называется, «переклинивало». Тот факт, что я заикался не всегда и не везде, делало эти эпизоды заикания еще более болезненными, я ощущал себя в подвешенном состоянии, поскольку не мог отнести себя ни к нормальным, ни к ненормальным.
Если не считать тех двух моих посещений Национального госпиталя, то формально лечением речи я не занимался. Я говорю «формально», поскольку потратил в возрасте уже после 20 лет много времени на дотошное наблюдение за процессом своего заикания и в итоге получил довольно обстоятельное знание о мышцах и других компонентах внешних проявлений речевого ступора. И еще я перебрался в Сан-Франциско и погрузился в атмосферу программ личностного роста, которые позже широко распространились по всей Калифорнии.
Люди часто спрашивают меня: «Когда вы перестали заикаться?»
Обычно я отвечаю: «Я перестал заикаться задолго до того, как перестал заикаться». Я говорю так не для загадок, а для того, чтобы показать, как же происходила эта трансформация.
После сотен часов участия в групповой терапии и другой групповой работе я обнаружил, что моя «проблема с речью» на самом деле является совокупностью проблем. Да, я действительно производил такие действия губами, языком, голосовыми связками и грудной клеткой, которые препятствовали
Под излечением я понимаю вовсе не то, что я стал контролировать заикание. Я имею в виду то, что заикание не просто исчезло, оно перестало вызывать у меня эмоциональный отклик. Страх речи в моей жизни тоже перестал играть роль. Фактически я получаю удовольствие от любой возможности поговорить, говорю ли я по телефону или обращаюсь к аудитории.