Джей Фокс: Моя жизнь. Дарья Юдина
который я упомянул, начался в день похорон, когда приехала Мария с дочками. Старшей из них едва исполнилось тринадцать, младшей было около пяти. У Марии был вид безутешной вдовы, и маму это злило. Посыпались взаимные обвинения и упреки.
– Она теперь притворяется, будто любила Рейна! – кричала мама. – А сама разлучила его с детьми, увезла их черт знает куда! Рейн так скучал по ним!..
– Я говорила, это ваше все до добра не доведет! Ты продала свою душу! – с истерикой в голосе отвечала ей Мария.
– Ты обвиняешь меня? В смерти моего собственного брата?!
– Замолчите обе! – теряла терпение Элли. – Проявите уважение!
Папа несколько раз пытался развести скандалящих женщин по противоположным углам, но они снова сходились и продолжали с ненавистью шипеть друг на друга.
– А где была ваша хваленая магия? Что же вы его не спасли, а?! – это был неожиданный выпад в сторону моего брата.
– А… Дядя скончался на месте, никто бы не успел… – растерянно залепетал Пит.
– Перестань оправдываться, – проговорил я, за локоть отводя его в сторону. – Она просто ищет, на кого сорваться.
Скандал вспыхнул с новой силой после объявления дядиного завещания. Бывшей жене Рейн не оставил ничего, ее имя в документах вообще не упоминалось. Свой большой дом, в котором Мария, вернувшись, уже успела по-хозяйски расположиться, дядя завещал Элли. Внушительное состояние, которое он скопил за свою успешную адвокатскую карьеру, было поделено на равные части между тремя младшими дочерями Рейна. До их совершеннолетия этими деньгами должна была распоряжаться Элли. Если Мария хотела бы на что-то их потратить, ей пришлось бы просить разрешения у нее.
Мария бушевала. Она была уверена, что завещание подделали. Элли хотела выгнать ее из своего дома, но ей было жалко сестер. Детям в те дни приходилось очень нелегко.
Я капитулировал из осажденного Марией особняка и занял гостевую комнату у своих родителей. Они продали свой дом с пристройкой, еще когда я работал в Дарквуде. Квартира, в которой они жили с тех пор, была достаточно большая, но не настолько, чтобы казаться пустой из-за того, что дети выросли и живут теперь где-то еще.
Однажды мы втроем сидели на кухне, и отец, молчавший весь вечер, вдруг сказал:
– Надо бы, наверное, тоже завещание составить. На всякий случай. Я почему-то никогда не думал об этом…
Хуже всех было Питеру. Смерть любимого им дяди и последовавшие за этим дрязги были только верхушкой айсберга его несчастий. Работа в больнице выжимала из него все силы, в прямом и переносном смысле. Он еле справлялся с грузом ответственности, возложенной на него. Кроме того, ему трепала нервы Молли. Она оказалась импульсивной девушкой с постоянными перепадами в настроении. Истерики, слезы, бурные признания в любви, снова слезы, обиды, клятвы в вечной верности… Я не представляю, как брат терпел все это.
Иногда вечером, если я убеждался, что ни Пит, ни мама или Элли не нуждаются в моем непосредственном присутствии и поддержке, я звал Кея выпить. Это был мой