Метресса фаворита (сборник). Юлия Андреева
с черной магией, но кой-какого материала подобрал, так что поделюсь, изволь, с нашим радушием. А о личности самой Шумской, как ни странно, лучше всего расскажут тебе твои же дворовые люди. Или что далеко ходить, моих расспроси, вот Гаврила мне на многое глаза открыл. Так что…
Псковитинов закашлялся, и Петр Петрович поспешно налил ему из графина.
– Значится так, по делу Синицына я сдал все документы губернатору, по его личному приказу, жаль, не письменному. Но почти все помню, и что интересует, перескажу, впрочем, и пересказывать особо нечего, я и сам, признаться, собирался дело закрывать, ибо не вижу в нем состава преступления. По делу же о похищении младенцев расследование было в самом разгаре и, как ты совершенно правильно заметил, тянуло за собой еще одно давнее дело, которое, однако, на первый взгляд выеденного яйца не стоит, так что сам рассуди, с какого начать? Его тоже отобрал у меня Жеребцов, ибо выслуживается перед сам знаешь кем, точно щен, на задних лапках прыгает. Обидно. После того как он от меня дела отобрал, я, признаться, наперво хотел жаловаться, да только, чтобы не перепрыгивать через инстанции, все одно пришлось бы Аракчееву слезницу подавать… Так никуда и не написал, а просто подал в отставку. Теперь буду сидеть в имении, заведу собак, починю ружьишко, стану на охоту ездить.
– Так значит, Синицын действительно наложил на себя руки? Точно никто не помогал? – сразу сник Псковитинов. Первая версия безнадежно разваливалась.
– Однозначно, я на месте преступления был лично, снег там нетронутый, а по снегу следы раба Божьего Синицына в одну сторону. Один он там был, сам местечко выбрал, от глаз подальше, прорубь прорубил, да и… Течение сильное, быстро под лед уволокло. Тело нашли у мельницы, судебный врач сделал вскрытие. В общем, чем хочешь клянусь, сам он это дело проделал, в полном, можно сказать, одиночестве. Другое дело, кто его до подобного шага довел?
– Так-так! – Александр Иванович затаил дыхание.
– Так Минкина же и довела. Он ведь – Синицын, хоть и крепостной, но человек в обществе считался непоследний. Воевал, у хозяина солидную должность занимал, от него ведь много всего зависело. Кто заказы мастерам отправляет? Синицын. Кто решает, кого в городской дом отрядить? Кого в услужение барину на место службы? Опять же он. Теперь купцы, у которых он товар закупал, пожалуй, и разорятся без благодетеля. Я уже не говорю, сколько отставных военных, сколько полицейских низших чинов от него верный кусок хлеба имели. Аракчееву ведь то людишек своих нужно в Петербург отправлять, то в Новгород на работы гнать, то с этапом в Сибирь. За рекой, в комендантской роте, что в деревне Бабино, у него специальные люди обученные провинившихся пороть, а на все про все охрана нужна, да и экзекуторов этих, я думаю, тоже Синицын набирал. Вот и посуди, сколько недовольных после его смерти собралось, сколько ртов остались без прокорма… Что же до причины самоубийства, то тут никакой тайны нет. Домоправительница обвинила управляющего в краже графского имущества, а Аракчеев, знамо дело, расследований по такому ничтожному