Андруша. Вот это вот всё. Леонид Леонидович Титаренко
ей руку. Он немного потряс одетую в перчатку ладонь Алёны и голосом неопытного пикапера заискивающе признался, что ему было ОЧЕНЬ приятно пообщаться.
– Мне тоже. Ладно, до связи, – успела ответить девушка, прежде чем её проглотил автобус.
Андруша нырнул в подземный переход, фантазируя, до какой именно связи с Алёной он бы хотел с ней не общаться. Только он встал в позу ожидателя маршрутки, как с радостью вспомнил, что является курильщиком, а значит ближайшие минуты проведёт не так скучно, как планировал. После первой же затяжки из-за поворота выполз свет фар его автобуса.
Андруша ехал и вертел в голове своим отношением к девушке. Он решил для себя, что в принципе «баба нормальная», только много про детей говорит. На этом определенность заканчивалась.
Что с ней делать? Перестать тянуть кота за судьбу и пойти в атаку? Можно спугнуть. А привыкать начал, жалко. Она явно не из тех, кого можно пригласить в гости по-дружески переночевать… Пока. Или ей встречаться предложить. А вдруг, не дай бог, согласится? Ещё хуже. Это ж никакой личной жизни – личная жизнь. Тем более, не настолько она и…, чтоб прям мутить…
А настолько, чтобы что? С одной стороны – и как сейчас нормально. С другой – днями общаться с девушкой просто так, без интриги, без «а вдруг?» – всё равно, что играть в покер на интерес: никакого интереса. Ещё эта её рубашка, её мужская рубашка… Как будто она проснулась с ним и надела его рубашку, чтоб не мять с утра юбку или что там они не любят мять? Сучка! Андруше очень нравились мужские рубашки на девушках, но ещё больше он любил оттаивать в горячей ванне, что в тот день, месяц назад, он и сделал.
С той первой встречи мало что изменилось. На фоне безудержной переписки они раз погуляли в пиццерии и пару раз Андруше удалось заманить Алёну роллами в гости на кино. Ни чем хорошим эти визиты не закончились – они просто смотрели кино. Алёна вела себя беспощадно по-дружески, отбивая аппетит к роллам и к себе. Вдобавок, что гостья не уделяла гендерного внимания принимающей стороне, во второй приход она эгоистично съела сет «Сытый самурай» – и в одночасье ушла.
Личность Алёны напоминала телеканал Дождь, чей слоган – Optimystic channel, но где каждая секунда эфира пропитана упадническим ожиданием скорейшего выгнивания этой страны. На вопрос «Как дела?» она всегда отвечала: «Лучше всех!» – и обильно хохотала. При этом себя она считала страшной неудачницей и такой же девушкой, а манера поведения а-ля «свой чувак» была призвана оградить её от интереса мужиков, которым всем только одного от неё и нужно.
Между тем она была общеприемлемо симпатичной. Если не мисс Белгород, то мисс подъезд точно. А в её доме было шестнадцать этажей…
Светлое мелированное каре атласными лоскутами окаймляло плавные контуры её лица. Бравый носик задиристо торчал поверх красно-влажных губ с вечно покусанной нижней, а её щёки во время улыбки подстрекали к харрасменту, особенно левую, с точкой родинки.