Озорнуха. Роман о воспитанниках детдома. Владимир Аполлонович Владыкин
яблони, а около высокого кирпичного забора – клёны, под которыми большие пацаны собирались играть в карты. За Полем прибежал юркий паренёк по фамилии Болтнев, который из-за неё получил кличку Болта, и вот он должен был находиться на атасе в коридоре детдома, когда пацаны играли в карты и в случае появления директора ему надлежало бежать за ним…
– А там эту новенькую обстригли, – выпалил худощавый, и лихо засмеялся.
– Это кто? Маруся? А чего сразу не сказал! – вскочил с земли Поль, бросая карты, скомандовав тут же собрать их. А сам опрометью помчался в детдом…
И вот он стоял позади директора и воспитательницы и слушал:
– Ну, будет тебе Крестова слёзы лить! Ещё вырастут погуще прежних, что будешь сама диву даваться, – сказал он приподнято, и миролюбиво взял её за плечи.
Диана резко вырвалась, отступила от Марусьева, порывисто вытерла слёзы, и посмотрела исподлобья на пухлое лицо директора, голова которого сидела на плечах так низко, что даже было не видно толстой шеи. А плечи раздавались на аршин, мясистые щёки несколько колыхались при разговоре, а под щёлками плутоватых глаз набрякли веки. Он казался квадратным и от этого вызывал у девочки отвращение, что поневоле она надулась.
– Не упрямься, Крестова, нам с тобой, учти, тут некогда нянчиться! – сказала Кротова. – Ты у нас здесь не одна…
– А где Ивашечкин? – спросил директор.
– Да я здеся, Сан Саныч!
Директор окинул его взглядом и сурово сказал:
– Ослабилась дисциплина. Девочки стали драться, смотри мне, Ивашечкин. А ну давайте все на ужин, глянул он на ручные часы на своей толстой припухлой руке.
В столовой, куда он её привёл, звенели многочисленные голоса разновозрастной детворы. Но как только все увидели вошедшего в зал директора, так тотчас установилась такая тишина, что было слышно жужжание на окне мухи, которая билась о стекло. Взоры детдомовцев, полные немого любопытства, ощупывали Диану, строя на бесстрастных, жёстких лицах то наглые ухмылки, то безжалостные усмешки, что наконец-то для новенькой кончилась лафа, распрощалась Будылка со своими длинными патлами…
Усадив Диану за стол, Марусьев пошёл на кухню, чтобы ему подали в кабинет ужин. После этого распоряжения он ушёл восвояси, а в столовой после его ухода понемногу поднимался звенящий, рокочущий гомон детворы.
– Ура! Маруська слинял! – шёпотом передавали ребята друг другу свежую весть.
И вот зашлёпали катушки хлеба кому-то в чашку, а кому-то и в лицо. Один шарик отскочил от большого пацана Ивашечкина Ипполита и срикошетил прямо в Диану. Она невозмутимо подняла глаза на пацанов, которые были старше его года на два, а то и три и вели озорную перестрелку. Находились смельчаки, которые его не боялись, но с Полем не хотели связываться потому, что директор из всех его выделил за умение любому дать сдачи. И потому над всеми, кто был старше его, Поль держал верх. И с ним никто не хотел связываться, так как за ним