Серебряный воздух. Владимир Зенкин
Запах на поляне был свеж и чуть терпок, как после большой громовержной грозы. Хотя никаких гроз здесь давно не случалось.
– Через это… можно пройти?
– Да. Мы проходили.
– И что?
– Ничего особенного. Никакого препятствия. Малость пощипывает кожу. Дух перехватывает. Голова потом слегка кружится.
– А ну-ка!..
Луций Катон сделал глубокий вздох и шагнул в блестящую пелену.
Его тёмные с проседью, коротко стриженные волосы, плечи в гранатовым легком плаще обсыпались мириадами светлых пылинок; беспорядочное их движение ускорилось. Он задержался там, чуть покачнулся, быстро, но с заметным усилием, вышел с другой стороны.
Авдий, в обход, мимо пальм, поспешил к сенатору, опасаясь, что он потеряет равновесие. Но тот чувствовал себя нормально.
– Словно крошечные колючки тебя задевают, – сказал он. – Не больно, но… Не очень приятно.
– Не очень, – согласился Авдий.
– Сколько это уже здесь?
– Сорок пятый день.
– Да? А восемь дней назад из него возникла «гостья».
– Именно так.
– Кто видел её появленье. Кто может рассказать?
– Да вот он, Дист Санум – опцион первого контурбения. Они как раз дежурили.
Авдий рукой подозвал одного из троих стоящих в стороне легионеров.
– Подробно. И по порядку, – распорядился сенатор.
Круглый шатёр для высокого гостя стоял посреди лагеря, рядом с шатром командира. Поблизости от него соорудили палатку для прибывших четверых охранников. Приготовили достойный ужин из самых изысканных продуктов, что нашлись в обозных кладовых: жареная козлятина с белым соусом-гарумом, с маслинами в винном сусле, луканская колбаса, свежие пшеничные лепёшки; красный окунь и палтус, зепечённые с перепелиными яйцами и с острыми специями, холодные устрицы. А так же сладкие финики, груши, сливы, виноград.
Отыскалась амфорка дорогого белого вина прадзиона.
Роскошный стол не порадовал, а слегка огорчил гостя, так как перенесённая болезнь надолго лишила его возможности вкушать жирное, острое, солёное. Большая часть блюд была убрана со стола.
Авдий разделил трапезу с сенатором в его шатре, отвечая на бесчисленные расспросы.
Гостя интересовали частности о незнакомке: как она ест, сколько спит, что ей нравится, чего боится, чем занимается в одиночестве, о чём спрашивает, как ухитрилась освоить наш язык, хочет ли вернуться назад, откуда пришла.
Авдия интересовало другое. Он долго не решался спросить об этом. В конце беседы всё же спросил.
– Прошу прощенья за бестактное любопытство. Она должна была появиться, да? Потому – я со своей центурией – здесь. Вы знали, что она появится? Из «серебряного воздуха»…
– Приятная неожиданнось – не так ли, любезный племянник? – как-то не очень серьёзно, хитровато-уклончиво ответил Катон. – Мог быть мужчина, женщина, ребёнок, старик, старуха… злая ведьма какая-нибудь… Появилась молодая привлекальная