Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов. М. А. Краснов
к ухищрениям, добавляя некоторые рассуждения»[157].
Думается, однако, что подобный жесткий рационалистический подход[158] не очень пригоден для социальной сферы, где далеко не все может быть объяснено логико-экспериментальными средствами. Многие понятия в этой сфере, давно превратившиеся в аксиомы, имеют конвенциональный характер, т. е. существуют благодаря общему признанию[159].
Однако конвенциональность вовсе не означает искусственного (придуманного) характера таких ценностей. Иное дело, что, в зависимости от собственной мировоззренческой позиции, одни считают, что естественное право создал Бог, другие, как, например, Гуго Гроций (1583–1645), – что оно есть «продукт мирных и общежительных склонностей человеческой природы, это истечение ее добрых чувств и стремлений»[160].
Однако, несмотря на недостатки теории юснатурализма, отказ от понимания права вне его ценностного содержания неизбежно приводит к оправданию практики государственного произвола, к размыванию того главного различия «между государством и разбойничьей шайкой», о котором говорил Блаженный Августин (354–430):
«Итак, при отсутствии справедливости (латинское слово «justitia» иногда переводят как «правосудие». Но это лишь подтверждает, что правосудие в онтологическом смысле тождественно справедливости. – М. К.), что такое государства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами разбойничьи шайки есть не что иное, как государства в миниатюре. И они также представляют собою общества людей, управляются властью начальника, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей возрастает до таких размеров, что захватывает области, основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиняет своей власти народы, тогда она открыто принимает название государства, которое уже вполне присваивает ей не подавленная жадность, а приобретенная безнаказанность. Прекрасно и верно ответил Александру Великому один пойманный пират. Когда царь спросил его, какое право имеет он грабить на море, тот дерзко отвечал: “Такое же, какое и ты: но поскольку я делаю это на небольшом судне, меня называют разбойником; ты же располагаешь огромным флотом, и потому тебя величают императором”»[161].
Было бы ошибкой думать, что сторонники юридического позитивизма оправдывают государственный произвол. Например, Б.Н. Чичерин, хотя и был либерально мыслящим ученым, отрицал естественные права человека. Правда, только потому, что исходил из существования нравственных принципов в государственной жизни:
«Нравственный закон исполняется установлением прочного порядка и справедливых норм жизни. Ему противоречат произвол и притеснения. Как представители этого высшего нравственного порядка, правители обязаны руководиться в своих действиях нравственным законом. Это не есть уже требование личной совести, в которой
К. Поппер называл такой подход
Таково, например, понятие «суверенитет», введенное Жаном Боденом (1530–1596) и получившее современную трактовку в середине XVII в. после Тридцатилетней войны (Вестфальский мир).
Цит. по: