Следователь по особо важным делам. Анатолий Безуглов
человеку.
«У нас на днях был дедушка. Славный старик. Полковник в отставке…»
Никакого дедушки у Нади я не знал. Насколько помнится, из всех родственников у нее только мать, сын да брат… Выходит, подпольный дедушка.
«Он сказал, что Дикки самый крупный из всех братьев и сестер…»
Значит, это дедушка Дикки. На каком языке они изъяснялись? Полковник в отставке. Вроде бы человеческий дедушка-то.
«Дикки его узнал, и, поверишь, даже слезы текли…»
Нет, скорее, собачий дедушка.
«Дедушка обещал мне и Дикки навещать нас каждый месяц…»
Определенно собачий.
Дальше шла информация о жизни других животных.
«Наш попка Ахмед уже говорит девять слов. Особенно ему удается имя мамы: Варвара Григорьевна. Она смеется до слез и прощает Кешке беспорядок в доме. Пиф ходит вялый. В природе ежи на зиму впадают в спячку, вот он и готовится. Набрал в свой ящик разных бумаг, запасся яблоками, сухарями и конфетными обертками, но мы потихоньку все убрали. Ты бы видел, как Пиф обиделся. Фыркал, бегал по всей квартире. Умора. Кот-котофеич наш Ерофеич стал совершенно неузнаваем. Я тебе говорила, что маленький он мне чем-то напоминал крысеныша. Весь белый, глазки красные. А какой красавец сейчас! Лапы, морда и хвост коричневые, а глаза синие-синие. Чудо! Когда приедешь, Кешка тебе покажет свое звериное царство сам…»
Да, чего доброго, не стать бы экспонатом этого зоопарка.
В конце Надя писала: «Горит путевка в Болгарию, на Золотые пески. Агнесса Петровна уговаривает ехать. Говорит, там еще сезон, теплее, чем в Сочи. Болгарский бархатный сезон. Не знаю, как быть? Если у тебя есть время, напиши. Не спрашиваю, когда ты будешь в Москве, все равно не напишешь, мой дорогой Пинкертон. Скучаю, целую. Надя».
Если бы не это «скучаю, целую», я бы расстроился вконец. Меня совершенно добил Дикки со своим дедушкой, говорящие и засыпающие звери…
В голове зрели ответные строки, полные гнева и сарказма. Все мое существо возмущалось, призывало Надю отвратить сердце от животных и повернуться к делам человеческим. И только перед самым совхозом я успокоил себя.
Каково ей будет получить письмо из такого степенного далека, навеянное горечью и сожалением! Надо быть выше мелочных обид. Все-таки «целую, скучаю».
Глава 10
В Крылатом меня ждал ответ из Одесской прокуратуры. В Одессе жил теперь Валерий Залесский. Понимая, в каком он находится состоянии после смерти жены, на допрос сюда, в Крылатое, я его вызывать не хотел. Однако меня интересовали кое-какие вопросы. По моему отдельному требованию Залесский дал следующие показания:
«…Вопрос. Где вы находились вечером 8 июля и ночь на 9 июля?
Ответ. Вечером 8 июля я находился у себя дома. Приблизительно около восьми часов вечера вместе с моим приятелем Коломойцевым мы отправились к нему домой, где сильно выпили, и я остался у него ночевать. Таким образом, ночь с 8 на 9 июля я провел у Коломойцева, что могут подтвердить он и его хозяйка Матюшина Е.Д.
Вопрос. Почему 8 июля вечером