Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися. Стивен Левин
как гнев может вести к закрытости сердца, делать всякого человека «другим», отделять нас от жизни.
С.: Также не забывайте, Кэсси, даже когда мы говорим о том, что нужно «открыться сердцем», эти слова во многом не выражают сути – истина состоит в том, что свет сердца всегда сияет, и нам нужно просто научиться «открываться ему».
Через неделю после этой беседы я получил письмо.
Мне стало гораздо спокойнее после того, как я вам позвонила. Марк вернулся из своей поездки, и мы несколько раз искренне, открыто поговорили. Это не означает, что всё между нами прозрачно, но каждый разговор сам по себе был искренним, в нём почти не было манипуляций, и каждый из нас внимательно слушал другого.
Моё лечение интерфероном идёт неважно. Мы подождём ещё неделю, чтобы полностью в этом убедиться, но, судя по всему, оно не оказывает никакого эффекта. Это провал. Я ужасно разочарована. Я очень сильно на него рассчитывала. Врач снова говорит о химиотерапии, о новом курсе, и я всё больше ощущаю себя загнанной в угол. Одна женщина в больнице спросила меня: «Что вы планируете делать теперь?» И я не нашлась, что ответить. Это ирония судьбы, что исследования Марка являются для меня, наверное, единственной надеждой. И что, быть может, мы оба умираем. Вероятно, у нас просто не будет шанса помочь друг другу исцелиться, теперь, когда я чувствую, что это стало возможным, когда в нашем общении появляется всё больше честности.
Знаю, что рассуждаю, как человек, находящийся при смерти, поэтому хочу добавить, что все говорят мне о том, как замечательно я выгляжу. Марк получил свой грант и теперь работает над методом, который, как он убеждён, наилучшим образом поможет мне излечиться. Учитывая, что наши отношения стали более спокойными, я, конечно, стала меньше сопротивляться его терапии. Кажется, что я неизбежно всё больше склоняюсь к этому виду лечения. Уверена, это вы упоминали о «божественном хореографе», которому лучше всех известно, как исполнять этот танец.
Шли месяцы, мы продолжали общаться; благодаря медитации на прощении и глубокому анализу своего гнева, а также анализу скрывающейся за гневом любви и печали, Кэсси, по её словам, обрела новую жизнь, хотя ей и казалось, что она умирает.
Как‑то раз в мае, когда мы разговаривали, она сказала:
– Знаете, несколько лет назад мы с Марком думали о том, чтобы вместе написать книгу об отношениях и браке, а около двух лет назад мы даже стали писать заметки для этой книги. Это было до того, как я узнала о его любовных похождениях, но ещё прежде какое‑то внутреннее чутьё подсказывало мне, что не вся его любовь достаётся мне. А теперь я понимаю, что мы столько всего не принимали, что абсурдом было думать, что мы прошли достаточно испытаний, чтобы пытаться помочь другим. Очень легко привыкнуть к мысли, что страх и отстранённость друг от друга – единственный способ жить, единственное, что жизнь может нам дать. Удивительно, но вероятность, что я умру, сделала меня более открытой для жизни. Представьте себе, если бы мы на самом