Конверт. Алексей Алейников

      – Третий «А», подъём! – Александра Георгиевна распахивает шторы. Снопы золотистого света, льющегося из вымытых окон, ложатся на кровати. Мы легко просыпаемся от голоса воспитательницы и скачущих по углам комнаты солнечных зайчиков. До окончания «тихого» часа ещё пятнадцать минут, но воспитатель будит нас заранее: чтобы мы «легче переходили ото сна к бодрствованию»

      Чаще всего Александра Георгиевна вспоминает рассказы Джека Лондона или истории о Шерлоке Холмсе, или что-нибудь из фантастики.

      Сегодня, затаив дыхание, слушаем историю о человеке, идущему к далёкому океану. О том, как он остаётся без оружия и еды, но продолжает путь. Как, в конце, смельчак едва ползёт, стирая до костей ноги и руки. Страдания этого человека близки и понятны мальчишкам, чья жизнь – ежедневный подвиг борьбы с изломанным телом, непослушными руками и презрением со стороны тех, кому повезло родиться здоровыми.

      После полдника третьеклассники идут на самоподготовку. За два часа нужно успеть сделать уроки. Самые шустрые, после того как справятся с «домашкой», выжигают рисунки на дощечке или чеканят стержнем от авторучки олимпийского мишку на листике меди.

      Два раза в неделю Калинкович, наш учитель пения, забирает меня на занятия по музыке.

      Нас – четверо. Мы – школьный оркестр ионик. Белоснежная коробка с рядом стальных полосок, сбоку – короткая палочка, привязанная проводком к корпусу – вот и ионика. Зажал щепотью палочку, глаза следят за партитурой, ткнул в нужную клавишу – и звук льётся из динамиков, рождая чарующую мелодию заставки к передаче «В мире животных».

      Высунув от старания кончик языка, ежесекундно сверяясь с партитурой, вонзаю стальной наконечник точно в нужный прямоугольник. Радуюсь, когда Калинкович хвалит оркестр, и огорчаюсь, когда учитель окриком: «Не так!!!» обрывает течение мелодии.

      Час занятий музыкой для меня – мгновение. Устав до мушек в глазах, рассыпаю горох быстрых шагов по гулким коридорам. Бегом в класс!

      Хороший, все-таки, этот Калинкович! Добрый, умный и по-немецки всё время говорит с Александрой Георгиевной. Странно звучит чужая гортанная речь из уст наших, советских, воспитателей. Многие из нас и по-русски говорят с трудом, поэтому учителя кажутся небожителями.

      Солнце давно уже скрылось за вершинами каштанов. В золотистом свете фонарей чернеют силуэты корпусов. Близится время ужина. По пути в столовую решаю на минутку заскочить в корпус, проверить: в порядке ли сокровищница с календариками и фантиками? После драки я вспомнил, что утром перепрятал драгоценности в другое место.

      Два пролёта вверх по скрипучим ступеням – спальня. Быстро руку под матрац. Пачка твёрдых прямоугольников