Остаться на грани. Кирилл Ластовец
человек. Тем более я вижу, что к труду ты подходишь с совестью.
– Спасибо, Асматулла-бей, – приложил я руку к груди и кивнул головой.
– Но теперь, после ареста твоего дяди его доброе имя стало запятнано. Он был моим хорошим другом, – сделал он секундную паузу, – я должен уволить тебя.
Это был неожиданный удар судьбы для меня – я ведь только-только начал вставать на ноги, влился в свою работу, почувствовал какую-то стабильность.
– Многие среди других моих знакомых знают, что ты племянник Энвера. Когда он был в нашем кругу, никто не знал о его подпольных делах. Теперь же связь с ним, несомненно, бросит тень не только на мой бизнес, но и других наших приятелей. А тут еще пойдет слух, что я держу на работе племянника наркоторговца. Не думаю, что кто-либо поверит, что ты, живя вместе с ним, ничего не знал о его делах. Тем более что мы, уйгуры, здесь – иммигранты из Средней Азии. От этого мы еще больше попадем под подозрение, а полиция в последнее время участила эти свои чистки.
– Я понимаю, – негромко молвил я.
– Мне очень не хотелось тебя ломать, но сейчас все повернулось так, что иначе я не могу.
– Да, конечно.
– Сегодня будет твой последний день, можешь уходить прямо сейчас, – он открыл один из ящичков в своем столе и достал оттуда конверт, – я рассчитал всю твою зарплату за этот недоработанный месяц, – положил он конверт на стол и пододвинул ко мне. – Ты парень головастый, трудолюбивый, я думаю, не пропадешь.
Я взял конверт, после чего Асматулла-бей поднялся и протянул мне руку для рукопожатия, как бы намекая на то, что беседа была окончена, и мне было пора. Пожав его мощную руку, я кое-как выдавил из себя кислую улыбку, поблагодарил его еще раз за его доброту, за все в целом и покинул кабинет.
Теперь я вновь оказался в похожей ситуации, как тогда, полгода назад. Только теперь вот пойти мне было не к кому. Даже если бы я попросил Асматуллу-бея дать мне контакты его друзей, то к какому-бы его знакомому я не заявился, никто бы не согласился брать меня на работу, зная какой была теперь моя репутация. Попрощавшись со всеми, я вышел на улицу еще в самый разгар рабочего дня. Свежий зимний воздух ударил мне в нос, и тут же всю округу разрезал пронзительный азан из мечети неподалеку. Мне почудилось, словно этот азан звал именно меня на молитву. Та мечеть находилась в противоположном направлении от того пути, каким я всегда иду домой, поэтому я очень редко ее видел. Если я и молился в течение дня, то только в подвале в ресторанчике. После смерти папы я стал молиться чаще. Мне не хватало его, а с Аллахом я мог поговорить как с отцом. Теперь же мне не терпелось поведать ему и то, какое новое испытание выпало на мою долю, спросить совета, попросить силы, чтобы справиться со всем навалившимся на меня вновь.
Разувшись и войдя в переполненную пятничную мечеть, я не стал пробираться глубже и почти сразу опустился на колени. Прочитав джума-намаз, я открыл глаза и увидел улыбающегося седого старичка. По всей видимости, ему было очень много лет, он был дряхленьким