Остаться на грани. Кирилл Ластовец
дядя, – Асматулла-бей здесь?
– Да, сейчас позову его, – ответил ему юноша-официант явно уйгурской наружности. Я проследовал за своим дядей к одному из столиков. Спустя пару минут откуда-то снизу, с минус первого этажа, появился тот самый старый приятель дяди.
– Энвер! – обрадовался тот и тут же заключил дядю в объятия. – Давно же ты не захаживал к нам!
– Селям, а́би! Да что-то времени как-то не выдавалось, дела…
Затем наступил и мой черед жать пухлую руку хозяина кафешки.
– Это – Карим, мой племянник, – представил меня дядя, когда они уже опустились на стулья.
– Приятно познакомиться, Асматулла-бей, – улыбнулся я. А старый дядин друг тем временем попросил принести нам чаю.
– Ну, рассказывай, как ты, как дела идут? – тучный уйгур уставился на дядю своими раскосыми глазенками.
– Работаем, дела идут, продажи в последнее время пошли в гору.
– А у нас, как видишь, пока не особо с посетителями.
– Да ничего, закончится лето – приедут студенты, и опять будут толпами к тебе за самсой и лагманом ходить. Лучше тебя их все равно здесь никто не делает! – был весел дядя.
– А ты что же, соскучился по самсе, что решил заглянуть ко мне?
– Самсы-то да – я давно уже не ел, можно и заказать парочку! – загорелись глаза у моего дяди. Но я пришел поговорить по поводу моего племянника, – посерьезнел вдруг он.
– Я слушаю, – оценил меня взглядом уйгур.
– Карим попал в очень непростую ситуацию: только вчера он приехал из Крыма, вернее бежал оттуда. Его отца арестовали, подозревают, что он снабжал оружием определенные радикальные группировки, – вдруг резко понизил голос дядя. – Они считают, что его отец – Хызыр-рейс, – брови уйгура, как только он услышал это имя, тут же поднялись. В это же время подошел молодой парень-официант и подал уже разогретую самсу.
– Ты хочешь сказать, кардэщим16, что ты сын Хызыра? – переметнул он свой пронзительный, недоверчивый взгляд на меня.
– Нет, этого не может быть, – запротестовал дядя, – я знаю Исмета, его отца, всю жизнь – он простой работяга, никогда дальше базара и своего лотка с овощами не выходил.
– Все это, конечно же, печально, – уйгур откинулся на спинку стула и, мне показалось, что теперь он уже расслабился. А я, избавившись от его дискомфортного взгляда, откусил самсу, ароматная, горячая мясная начинка которой приятно растеклась по моему рту. Утренняя яичница уже давно переварилась, и желудок требовал очередной подпитки.
– Подозрения пали и на Карима, его считают подельником Исмета. Поэтому он и бежал из Крыма, – сделав паузу, дядя продолжил. – Я оказался его единственным родственником заграницей, вот так он и очутился в Стамбуле. Теперь ему нужно начинать новую жизнь, назад вернуться он уже не сможет, он должен начать осваиваться здесь. Я подумал, что было бы неплохо, если бы ты смог пристроить его кем-нибудь
Кардэщим (тур.