Лавка Харли. Василий Пекалицкий
поту в том же зале: Сандо де Пюри пробудил меня.
– Ты видел ее?
– Кого? – в жутком головокружении и непонимании спросил я.
– Налетевшую смерть и пустоту, которая завладела теми краями.
– Да, я видел – дрогнувшим голосом ответил я. – Но почему выжил именно я, а не кто-то другой, и, вообще, что, что это было?
Помолчав немного, Сандо де Пюри ответил:
– Это твоя кровь отогнала ее. Голубая кровь священна. Она течет в твоих жилах. Получена тобой от твоей матери, полубогини – продолжательницы древнего рода. А тот юноша – ты, лишь в ином обличии.
– Но я же…
– Ты пришел к нам из иного мира.
– Вы убьете меня?
– Церковь всегда наказывает людей за грехи, но ты чист, зачем же нам тебя убивать? Ведь ты ни в чем не провинился.
– Тогда зачем же я здесь?
– На все свое время, – вынув, непонятно откуда, деревянный крест, он медленно отделил нижнюю часть, и оттуда выдвинулось спрятанное лезвие, напоминающее небольшую иглу, только грубо заточенную с обеих сторон. Взяв мою ладонь, он провел по ней клинком, слегка порезав ее. Не знаю почему, но боли я не почувствовал. У меня на руке тут же выступила синяя, почти голубая, кровь. Я увидел ее впервые. И правда, ведь за все время пребывания здесь я ни разу не порезался. Даже когда я свалился на крышу той лавки, то не обнаружил на себе ни единой царапинки – лишь спина побаливала.
После содеянного Сандо де Пюри спрятал лезвие в деревянный крест, служивший ножнами, и резко бросился на колени:
– Ты видел ту боль, страх и гибель! Совсем скоро оно снова приблизится сюда, и тогда мы уже ничего не сможем поделать. Надо предотвратить все завтра, на рассвете. Второго шанса не будет! Сын короля – наследник престола – Мелицио Третий тяжко страдает от неизлечимой болезни. Точно такое же было и тогда, перед теми руинами. Мне уже 83 года. И когда я был еще юнцом, меня послали к настоятелю другой церкви для участия в обряде. Тогда мне чудом удалось спастись оттуда. – Фризо! Услышь же. Единственный, кто в силах исцелить младшего наследника, это ты. Исцелить смертью. Убив, ты избавишь его от мучений, взяв на себя всю тяжесть его грехов. Он знает сам, что иначе его ждет превращение и жуткий конец его греховной жизни. Будь же благоразумным и соверши это!
Мои мысли спутались, словно шерстяные комки. Про какое еще благоразумие он говорит? Этот человек толкает меня просто на постыдное убийство, недопустимое для священника.
– О Фризо! Я молю тебя, молю изо всех своих сил, стоя на коленях, не только от себя, а и от всей нашей провинции: убей наследника Мелицио Монтегрю. Сына, который покушался на сам трон! Одна его рука уже чернеет: превращение началось! Так же, как и начался конец нашего мира. Это его кара за все заговоры, ложь…, а самое главное – за брак с племянницей ради власти. Грехи, не подлежащие оправданию. Которые подобны глыбе, тянущей в бездну.