Можно ли простить?. Ульяна Павловна Соболева

      Я устало откинулась на спинку кресла, и потерла кончиками пальцев виски, после двенадцати часов работы голова раскалывалась на части. Взглянула на настенные часы – как всегда засиделась. Завтра День Влюбленных. Мед персонал рванул домой закупать подарки, приемный покой украсили гирляндами с сердечками. Скромно, но с намеком на праздник.

      А мне уходить не хотелось…дети у мамы, собака тоже с ними. И что мне там самой в четырех стенах сидеть? Одиночество…как остро оно ощущается во время праздников.

      Говорят, врачи со временем становятся циниками, а я все не дождусь, когда мое время настанет. Каждая смерть шрамом в памяти. Личное кладбище в душе, где бережно хранятся фамилии…чаще диагнозы и лица. Их лица. Тех, кому я не смогла помочь. Иногда лица их родных и много боли. Почему-то я помню именно их, а не счастливые улыбки выздоровевших пациентов, их благодарственные письма, звонки по телефону и подарки по праздникам. Вот они забываются…а те, кто не вышел из операционной – они всегда со мной. И никакого на фиг цинизма. Теперь к ним прибавилось еще одно лицо – Долгов Сергей Александрович, двадцати пяти лет, черепно-мозговая травма. Он умер на операционном столе еще до того, как я успела взять скальпель в руки. Крики его жены: «пожалуйста…нет…я не успела сказать ему…я только скажу…пустите…», до сих пор стоят у меня в голове, разрывают барабанные перепонки, выворачивают душу, я еще долго буду помнить его окровавленное лицо, широко распахнутые мертвые глаза и в них мое отражение.