Феррагосто. Линда Сауле
очки и вытер платком переносицу. Ветер, залетевший в открытое окно, моментально осушил тонкие черты его лица. Он был больше похож на популярного киноактера, нежели журналиста, но Карло мало волновала его собственная внешность. С улыбкой гостеприимного хозяина он взирал на любопытных туристов с фотоаппаратами наперевес, что, точно дети в конфетной лавке, глазели по сторонам, не способные выбрать, куда им идти в первую очередь: к Испанской площади или фонтану Треви. Рим! Карло любил этот город. Любил его днем, в ярких пятнах лавчонок с россыпью фруктов и связками пахнущей лесом зеленью, любил его ночью, когда вино густеет в романтичном сумраке и каждое лицо кажется знакомым.
Через две остановки молодой мужчина спрыгнул с трамвая. Колледжио Романо, где располагался центральный библиотечный архив, встретил его белеными наличниками окон, похожих на бойницы: достаточно широкие, чтобы впускать свет внутрь, но не вполне просторные, чтобы причинить вред драгоценным документам и фолиантам. По южному утопленные чуть вглубь здания, они оставались в тени даже в самый жаркий полдень. Карло уверенно вошел внутрь. Минуя гулкий холл и лекционные залы, он прошел по коридору в библиотечный зал. Там сидели люди, которые не то спали, не то настолько глубоко ушли в чтение, что почти лежали на своих столах. Все стены в обозримом пространстве были заставлены шкафами с застекленными полками. Везде стояли книги.
Карло подошел к стойке.
– Доброе утро, синьорина, – окликнул он девушку, заполнявшую формуляр.
– Доброе утро, сеньор, – откликнулась она тихим голосом.
– Я хотел бы получить доступ к некоторым архивным материалам. Я журналист, газета Settembre.
– Можно ваше удостоверение?
Карло протянул ей документ. Девушка поинтересовалась у Карло, что именно ему нужно. Получив ответ, она поднялась и позвала его за собой. Они оказались в царстве картотечных шкафов. Маленькие ящички щерились небольшими окошками с цифрами и датами. Воздух был прохладным и сухим, чувствовалось, что необходимый климатический баланс здесь неукоснительно поддерживается.
– Еще раз, сеньор, какой год вас интересует?
– Я не уверен. Возможно, 1910. Давайте начнем с него. Просмотрю все газеты с этого периода, вдруг попадется что-то ценное.
– Что конкретно вы ищите, сеньор? – спросила девушка, осознав, что пришла пора брать инициативу в свои руки.
– Я ищу информацию о происшествии, которое, возможно, имело место в начале столетия. Пропавший поезд. В Ланцио. Слышали о таком?
– Аа, да, это у нас здесь, – обыденно ответила она и уверенно прошла к одному из шкафов. Тонкими пальцами она быстро-быстро перебирала картонные прямоугольники, наконец, выудив один, сказала:
– Тысяча девятьсот одиннадцатый год. День я не помню. Вам придется просмотреть все выпуски за это время.
Окрыленный столь быстрым успехом, Карло пробормотал слова благодарности, не отрывая глаз от кип газет, которые девушка одну за другой бережно выносила и складывала ему на стол. Среди пожелтевших, истонченных временем листов, скрепленных