Диверсанты (сборник). Евгений Ивин
нашим информатором. Предположим, я получаю от него информацию, что Лузгин готовит кражу в квартире. Что мне делать? Какой путь избрать? Не могу же я вызвать Лузгина и сказать ему, что знаю о его планах. Он тут же поймет, что кто-то мне настучал, и может даже вычислить моего информатора. Сложно все это!
– Тогда лучшая профилактика – взять Лузгина прямо с поличным, с украденными вещами или в квартире. И выходит, товарищ капитан, что лучшая профилактика – это тюремная камера, куда можно запрятать Лузгина на несколько лет. Кто выиграет? Опросите сотни людей, все скажут: «В тюрьму их!»
– И у меня иногда появляются такие мысли. Ну дам я понять Лузгину, что знаю о его намерениях. Он переждет и все совершит в другом месте, но я знать не буду. По логике, я должен быть готов, чтобы никто не пострадал, не был обижен. Если выбирать – для одного – тюрьма, для других – спокойствие. Признаюсь, Витя, такая мысль о профилактике мне иногда импонирует, когда стоит выбор между злом большим и малым. Поплыли обратно, лучше постоим в воде, а то с непривычки мышцы устали.
– А как ваше руководство относится к идее профилактики а ля-Ры- балко? – улыбнулся Шмелев, покачиваясь на легкой волне и слегка загребая в сторону берега.
– Представь себе, Витя, никакой реакции! – ухмыльнулся капитан.
– Странно! Такие мысли, мысли гиганта! Почему же нет реакции?
– А оно не знает о моих идеях, – засмеялся Рыбалко. – Я это держу в секрете.
– А если я об этом напишу?
– Не напишешь! – уверенно возразил Григорий Романович. – Твое руководство не пойдет на конфликт с МВД. Там же скажут: «Нашли какого-то петикантропа и выдают его за систему». Хочешь, я тебе еще больше о профилактике выскажу? Раз уж начал раскрываться с худшей стороны, так и раскроюсь. Может быть, у тебя отпадет желание заниматься моим психологическим портретом. Пожалеешь, что не взял Труша как образец.
– Давайте, давайте! Меня не так-то просто смутить. Мне даже импонирует ваша откровенность.
– Думаешь, профилактика с теми, кто уже отбыл наказание, что-то дает? Одна морока участковому. В восемь вечера он должен приходить в отделение милиции и отмечаться, что он, отбывший наказание, дома, никуда не убежал. А что он делает до восьми вечера и после восьми – один Аллах знает! Как правило, они пьют, дебоширят и всегда имеют свидетелей для алиби. Квартиры их – это зачастую притоны. И, честно скажу: участковый спит и видит, когда же этот его подопечный снова попадет за решетку. И будет стараться делать все возможное, чтобы ему в этом помочь. Поэтому лучше всего думать о тех, кто за решеткой не был и находится на грани. И пока школа спорит с родителями, кто главный воспитатель, кто несет главную ответственность за воспитание подростка, никто ничего не делает, чтобы – не дай Бог! – не сделать работу за другого. Эту публику надо изучать, для организации воспитания нужны деньги, тратить их надо не на охрану ребят в колониях, а на организацию их досуга, на разжигание в них интереса. Они хотят героики, хочется им чувствовать