Город живых отцов. Аркадий Борисович Ровнер
смотрю на пенящуюся за иллюминатором воду, на ползущие по небу тяжелые облака. После события, которое случилось на кухне у Бориса, оставаться в городе Б не имело никакого смысла. Все стало ясно: настоящая встреча не зависит от того, где я нахожусь. Она может произойти в любом месте: в городе Б или в городе М, или дома, независимо от того, пасмурно, дождливо или вёдро. Это может случиться на улице или на катере или на базаре. И это не встреча с отцом или с собой, или с жизнью, или со смертью. Это встреча с третьим, которое все объемлет и не имеет названия или имеет их миллион. Я чувствую, что опять погружаюсь в свойственное мне состояние полубодрствования и полусна.
Тут к моему столику подходит мужчина в модном приталенном плаще с бутылкой коньяка и двумя – один в другом – бумажными стаканами. Уверенный голос, широкие манеры, знакомое лицо. Впрочем, нет, не знакомое, а какое-то ожиданно новое. Широкий лоб, ироничный взгляд, большой вздернутый нос и твердые губы. Таким и должно быть лицо ненавязчивого попутчика, угощающего первого встречного.
– Позвольте приземлиться за вашим столиком и предложить вам разделить со мной радость двух находок. Представьте себе, на этой ржавой посудине оказался приличный коньяк и – мало того! – итальянская машина для настоящего эспрессо. Эти два чуда неизбежно должны произвести третье: хорошую компанию и приятный разговор. Вы не возражаете?
Откуда я все-таки знаю этого человека? Где я видел это лицо? Или в нем повторились сохраненные памятью формы множества лиц, каждый раз добавляющие свежую деталь, например, большой вздернутый нос, как в этом случае? Между тем он уже уселся напротив меня и разлил коньяк по стаканам, а юркий буфетчик с аккуратно подкрученными усами принес и поставил перед нами две чашечки дымящегося кофе. Я подумал: по законам жанра далее последует церемония знакомства и длинный монолог – и ошибся лишь относительно второго. Впрочем, неприязни к своему визави и особого отторжения я не чувствовал, а коньяк и кофе при моих стесненных обстоятельствах и подавленности из-за бессонницы были очень даже уместны.
– А теперь, раз уж так распорядился его величество случай, давайте познакомимся и выпьем за наше знакомство. Поэт, артист и коммивояжер Анатолий Прохоров, – с провинциальной торжественностью представился мой попутчик и с улыбкой добавил, – в дальнейшем я расшифрую каждую из этих позиций. А вас, простите…?
Я назвался.
– I’m pleased to make your acquaintance, – как говорят в таких случаях наши духовные антиподы. Позвольте задать вам парочку вопросов, – мой попутчик быстро входил в роль и явно наслаждался ею, – какие нужда, забота или причуда привели вас на это богом забытое судно, покорное волнам, ветрам и мотору? Куда держите путь и откуда? И последний вопрос: удачным ли было предприятие, ради которого вы предприняли громоздкое путешествие?
Что мог я ответить на эти вопросы кроме правды? Я выложил ему правду, но не всю. Из моего ответа получилось, что я ездил в город Б на встречу с отцом и что теперь возвращаюсь домой с чувством исполненного