Город живых отцов. Аркадий Борисович Ровнер
доверие. Мы понимали друг друга, еще ничего друг о друге не зная. Я понимал, что это сделал Марк, но как он это сделал? Игорь улыбнулся – улыбка делала его похожим на ребенка. Лицо женщины также показалось мне уже не таким напряженным.
– Мой отец умер год назад, а отец Анны разбился в автомобиле. Нам сказали, что они здесь, и мы приехали их искать, – сказал мне Игорь.
– Я не верю, что моего отца больше нет. Он всегда рядом мной, но я его не вижу, – подтвердила Анна.
– Мне написали, что видели здесь моего отца, – я удивлялся, как легко мне было это говорить. – И я сам его тоже видел в окне третьего этажа. И все же я не могу понять, каким образом жизнь и смерть могут соединиться в одном человеке?
– Эти несводимости составляют нашу главную тайну, – услышал я за спиной слабый голос. Обернувшись, я увидел говорившего эти слова молодого человека с расставленными ушами. Он говорил как будто бы сам с собой, но каждое его слово ложилось мне на душу так, как будто он возвращал мне мои собственные мысли.
– Что мы знаем о жизни и смерти? Что мы знаем о мире, что мы знаем о человеке? – говорил этот человек. – Кто сказал, что жить хорошо, а умирать плохо? Кто знает, что такое прошлое и будущее? Кто осмелится утверждать, что прошлое позади, а будущее впереди? Может быть, все наоборот. И скорее всего все наоборот.
Пока он говорил, его сосед, человек с детской фигуркой и черными как угли глазами, с трудом себя сдерживая, несколько раз порывался его перебить и, наконец, найдя первую возможность, заговорил:
– Ты забыл, друг Валерий, о жгучей тайне жизни после смерти, – говорящий заикался от волнения. – Мы собрались здесь, чтоб ее разгадать, и мы уже близки к пониманию. Я знаю, что ключ к тайне моей жизни в крови и сперме моего отца.
– Нет, друг Виталий, я этого не забывал… Потому я говорю: в каждом человеке живет его отец. Мы проживаем жизнь всего человечества, всех кто жил до нас и тех, кто придет после нас. Мы идем по своим собственным следам. Мой отец не умер, и я тоже не могу умереть. Умирает то, что уже мертво: ум, привычки, стереотипы и наше тело. Но есть основа, которая остается, когда все это исчезает. Ее можно открыть, если найти в себе отца, и через него – его отца, и дальше, дальше. Это не пустая абстракция, это живая нить, за которую можно ухватиться.
А потом говорили Анна и Игорь, и я, и снова Валерий и Виталий. Только Марк не вмешивался в разговор. Он был хозяином и угощал нас чаем.
7
Мы расстались перед рассветом. Я возвращался домой, или в место, ставшее с некоторых пор для меня домом. Дождь закончился. Я шел в сизых сумерках по мокрым зябким улицам города, который больше не был для меня пустыней и кладбищем. Я чувствовал себя уверенней – я был не один – у меня были друзья. У меня появилась нить надежды.
Подходя к дому Бориса, я почувствовал, что в квартире кто-то есть. Может быть, Борис вернулся из командировки, подумал я. Однако свет в окне не горел. С бьющимся сердцем я поднялся на свой этаж.
Предчувствие меня не обмануло. За столом в тусклом свете уличного фонаря в облаке сигаретного