Как править миром. Тибор Фишер
другой, это было бы стопроцентное лицемерие или лицемерие с капелькой подхалимства. Но Мямля Милли говорит вполне искренне. Ее оптимизм столь заразителен, что рядом с ней как-то приободряешься.
Мямля Милли специализируется на искусстве. Когда вы заходите на какой-нибудь сомнительный грязный склад (все искусство теперь обретается либо на грязных сомнительных складах, либо в Мейфэре) и задаетесь привычным вопросом, как расценить кучу мусора в уголке: как кучу мусора или как яростное обвинение в адрес западного материализма, – это как раз по ее части.
Никто не скажет о Милли худого слова, но никто не скажет и доброго слова о ее работе. Она готовит отменную фаршированную курицу – такую курицу, как у Милли, я не пробовал больше нигде, – и поощряет искусство и деятелей искусства, совокупляясь с художниками, их друзьями, соседями и гостями. В конкурсе рейтингов популярности Милли побеждает с большим отрывом, и я, наверное, смогу с этим жить.
– Мне нужно что-нибудь радикальное, – размышляет Джо’н вслух, глядя в необозримую даль с таким видом, словно от него зависит судьба всего человечества. «Радикальный» – еще одно слово, которое почти ничего не значит, разве что позицию говорящего по отношению к слушателям: «Я лучше вас». Чаще всего это слово употребляют больные на голову фантазеры, считающие себя кем-то вроде Суперспартака, Иисуса Христа Че Гевары и всех, вместе взятых, отцов-основателей эгалитаризма. – Что-нибудь… пост-пост. Что-нибудь мега-мета. Мета-мета, – продолжает Джо’н.
– Мета-мета, – повторяет Милли.
Через час этот перл мудрости разнесется по всему Лондону. Что видят другие, глядя на меня? Аутсайдер. Хронический неудачник. Бакстер Стоун. Князь тьмы. Укротитель Семтекса. Меня никто не любит, но на телевидение это комплимент. Меня боятся. В самом деле, боятся. Человек не управляет своей репутацией. Я не знаю, откуда берутся все эти слухи. Они растут и меняются, точно дети.
Джек-Список заговорщически поглядывает на меня. С чего бы мы вдруг оказались союзниками? Вот что меня умиляет в людях: они не замечают тебя годами, а то и вгоняют в нищету, а потом им подрывает провести с тобой отпуск.
Рядом с Джеком сидит Флетчер, человек старой закалки, ветеран Центрального управления информации и нудист. Однажды, прежде чем я успел его остановить, он показал мне фотографии со своих голых каникул. Он показывал эти снимки всем и каждому. Видимо, чтобы общественность лишний раз убедилась, что он верен философии нудизма и поэтому потащил всю семью на Кап д’Агд, где вообще нечего делать, кроме как наблюдать за юнцами, ходящими без штанов. Флетчер много лет управляет агентством, представляющим интересы детей-актеров, но уже давно было замечено, что через это агентство не получил предложения о работе ни единый ребенок.
Недостаточно быть…
Ну и компания.
– А какой крайний срок для заявки? – говорю я, просто чтобы хоть что-то сказать.
– Бакс, не волнуйся. Вечно ты волнуешься, – говорит Джо’н. – Так нельзя.
Разумеется, нет