Моя душа темнеет. Кирстен Уайт
жесткий в ее устах. Валашский считался языком простолюдинов – устным, а не письменным.
Но как же сладко было на нем говорить!
– Ладислава, – окликнул ее наставник. Это был молодой человек, гладко выбритый: он не владел землей, и поэтому ему не позволялось отращивать бороду и усы. Лада его на дух не переносила, но ее отец настоял на том, чтобы она обучалась вместе с Раду. Влад сказал буквально следующее: Обучать червя-нытика – пустая трата времени. Но, по крайней мере, мы можем подключить к процессу Ладу, мозг которой стоит того, чтобы его обтесать. Жаль только, что она девчонка.
Умнее, сильнее, выше. Лада не забыла, какие критерии ее отец перечислил тогда, много лет назад, когда она не смогла его побороть. С тех пор ею владело страстное желание завоевать его любовь и показать, что она способна быть и умнее, и сильнее, и выше. Это была ее цель. Она не сомневалась, что, если ей удастся этого добиться, отец станет смотреть на нее с еще большей любовью и гордостью, чем он смотрел на ее старшего брата, Мирчу. Ему уже исполнилось двадцать, он был взрослым мужчиной и наследником отца. Мирча сопровождал Влада, когда приходилось воевать, смягчал напряжение между боярскими семьями, принимал пищу с отцом, разрабатывал планы с отцом, скакал верхом рядом с отцом. Он был правой рукой Валахии. И именно эта его рука так любила потянуть за волосы, ущипнуть и найти самые разные способы сделать больно тому, кого больше никто не замечал.
Однажды он станет князем.
Если сумеет прожить так долго.
Но прежде, пока не стало слишком поздно, Лада займет место Мирчи в сердце отца. В тот день, когда он вернул ей нож и объявил дочерью Валахии, он впервые по-настоящему увидел ее, и воспоминание об этом доставляло ей и радость, и боль.
Она повторила последнюю фразу, которую учитель произнес на латыни, а затем для верности произнесла ее на венгерском и турецком.
– Очень хорошо. – Наставник поерзал, устраиваясь на деревянном стуле, который принес с собой. – Хотя нам было бы гораздо удобнее заниматься в помещении.
Ее последний учитель отшлепал ее за то, что она попросилась на улицу. В ответ она разбила ему нос. Новый наставник ограничивался деликатными предложениями, которые чаще всего игнорировались.
– Это моя страна, – Лада встала и вскинула руки над головой, несмотря на тугие рукава, стеснявшие ее движения. Она не любила заниматься в замке. Каждый день она заставляла их выезжать верхом за пределы обнесенного стеной внутреннего города. Они следовали мимо скромных домиков и лачуг, затем через грязные и убогие пригороды столицы, пока не оказывались в освежающе зеленых предместьях. Лошадей выпускали гулять в поля, расцвеченные вспыхивающими то тут, то там пурпурными цветами, а она и Раду постигали науку под сенью березовой рощи.
– Страна не твоя, – шурша палочкой, Раду выводил на земле латинские слова.
– Разве это не Валахия?
Раду кивнул. Его нос перепачкался в грязи, из-за чего ее брат выглядел маленьким и смешным. Это разозлило Ладу. Он всегда был с ней, приложением к ее жизни, и она никогда не