Прекрасные. Дониэль Клейтон
Тихо, словно полет пера, она втирала масло в волосы Падмы, заставляя их блестеть в неярком свете, словно оникс. Потом пришла моя очередь, и каждый мой локон был пропитан сладкой жидкостью и заколот на затылке. Еще одна служанка прикрыла пледом храпящую Валерию, и затем они снова исчезли.
– Дюбарри запретила нам это обсуждать, – сказала Амбер.
Хана и Эдель бросили на меня раздраженные взгляды. Такие же, как Валерия, когда парикмахер укладывала нам волосы в пучки, а Амбер хвасталась, что никто не может создать кудри лучше нее. За спиной девочки всегда называли ее «пташкой» Дюбарри.
– Боишься проиграть, Амбер? – Слова Эдель лишь подлили масла в огонь и еще больше разозлили сестру.
– Это не игра, – сказала я совсем как Дюбарри. – Успокойтесь все. – Я попыталась улыбнуться Амбер, чтобы спустить все на тормозах. Ее руки тряслись, а сама она покраснела с головы до ног, словно ошпаренная.
– А тебе не все равно, Эдель? Ты же ненавидишь быть Прекрасной, – сказала Амбер. Напряжение распространилось по комнате, как толстое одеяло, готовое задушить всех нас. Пока мы росли, такие ссоры разгорались по любому мелкому поводу: из-за стула на веранде, где мы завтракали, из-за оценок… Мы спорили, кто лучше разбирается в истории Прекрасных, кого больше хвалила Дюбарри. Жаркие споры длились неделями, как палящее солнце в теплый сезон.
Хана подняла руки вверх и замахала.
– Прекратите! Мы уже слишком взрослые для этого.
– А еще у нас сегодня день рождения, – напомнила Падма.
– Ой, да мне все равно. – Эдель поднялась из кресла. – Я просто не думаю, что это должна быть ты, Амбер, просто потому что ты всегда все делаешь по указке.
По глазам Амбер было видно, что ей больно слышать такое.
– Быть Прекрасной – это честь…
– У наших экипажей стоял мальчик, – выпалила я.
Эдель, Хана, Падма и Амбер повернули головы в мою сторону. Готова поспорить, что мои щеки стали пунцовыми.
– Он стоял у ворот.
– Мальчик? – Падма хлопнула в ладоши.
– Что произошло? Что он вообще от тебя мог хотеть? – Амбер обрушила на меня шквал вопросов. – Как он прошел через охрану?
– Что он сказал? – спросила Хана.
– Он спросил, могу ли я сделать человека из глины, как написано в заголовках газет…
– Эти репортеры понятия не имеют… – начала было Амбер.
– Да, Амбер, мы знаем. Дай ей закончить, – ответила Эдель, нахмурившись.
– Мы стояли вдвоем, – сказала я. – Не знаю, куда ушел стражник.
– Ты напугалась? – спросила Падма. – Я бы на твоем месте вся тряслась от страха.
– Нет. – Я вспомнила о том, как юноша меня рассмешил.
– А стоило бы. Это запрещено, – сказала Амбер.
Хана сморщила нос, как будто съела лимон.
– Тихо, Амбер. Как он выглядел? – Эдель наклонилась ко мне, свесившись с шезлонга. – Кто-нибудь, разбудите Валерию. Ей надо это услышать.
Падма подошла к креслу Валерии и потрясла ее за плечо. Та перевернулась и снова захрапела.
– Она