Косвенные улики (сборник). Юрий Перов
вы услышали выстрел?
– Да как картина кончилась, мы со всеми и вышли. Я думаю, минут пять – семь всего прошло…
В отделение вошел запыхавшийся хирург Агеев.
– Да, это он. – Голос Агеева прерывался. Он с шумом забирал воздух и широко открывал рот, словно собирался крикнуть. – Это огнестрельная рана, безусловно, огнестрельная. Какое зверство, прямо в лицо! Брови обожжены, и на лбу точки от пороха. Какая жуткая рана! Похожа на осколочную… Зверство!
– Когда вы услышали выстрел? – снова спросил я у дружинника.
– Фильм кончился без пятнадцати одиннадцать, значит, выстрел был что-нибудь без десяти – без семи минут одиннадцать.
Я захватил с собой понятых, тех же дружинников, и снова отправился в Овражный. Навстречу нам попалась Настасья Николаевна Никитина, жена убитого. Она выглядела растерянной и удивленной. Уже отойдя от отделения, я услышал ее протяжный, нечеловеческий крик. Так кричат от физической боли. Я знал Настасью Николаевну как очень выдержанную женщину.
Город еще никак не мог успокоиться. В окнах горел свет, двигались тени.
«Что буду делать завтра, – думал я, – с чего начать? Разумеется, приедет Зайцев. Он мужик головастый. Только очень уж колготной. С утра нужно сходить в Дом культуры, выяснить, был ли Никитин на фильме. Потом неплохо бы собрать людей, которые видели его там. Порасспросить, с кем разговаривал. В каком был настроении. Кто же его убил? Кто мог убить в нашем городке? Да, еще нужно взять список в охотничьем обществе, обойти всех, у кого есть оружие. Да, может, Зайцев и кстати приедет. Народу у нас маловато. А может, он и не ходил вовсе в кино? Почему это я вдруг решил?»
С такими мыслями я дошел до Овражного переулка. Мы долго и тщательно, метр за метром, осматривали проезжую часть переулка. В прошлом году от весенних и осенних распутиц на всех улицах и переулках было сделано шлаковое покрытие. За год шлак утрамбовался, осел, стал твердым и ровным, как асфальт. Обнаружить какие-либо следы на таком грунте было совершенно невозможно. Я посветил через низкие заборы в палисадники соседних домов. И там никаких свежих следов не было видно. Ничего.
Потом стал искать пулю. Ведь она прошла насквозь, значит, должна быть здесь, недалеко, где-нибудь метрах в десяти – двенадцати. Никитин убит из охотничьего ружья, в этом нет никакого сомнения. Боевое оружие не оставит такой страшной раны. Может, выходное отверстие и будет большим, но входное должно быть только чуть-чуть побольше самой пули. Охотничьи ружья стреляют пулей метров на сто – сто пятьдесят. А если пуля прошла сквозь череп, деформировалась, потеряла свои аэродинамические качества, значит, улететь далеко не могла. Значит, где-то здесь.
И я снова метр за метром осветил всю проезжую часть. Внезапно, шагах в десяти – двенадцати от того места, где был найден труп, луч моего фонарика выхватил из общего темного фона дороги какой-то блестящий предмет. Я присел на корточки и поднес фонарик мой к земле. Это был свинец. Небольшая клякса свинца. Он блестел, как будто его только