Небесные селения. Аркадий Борисович Ровнер
накидки, женщины и девушка с живыми цветами – подснежниками и фиалками, – приклеенными к щекам. Или синие панталоны и желтые жилетки, оранжевые шапочки и пестрые с воланами юбки. На мужчинах была одежда более сочных расцветок, и цветы были приклеены не к щекам, а ко лбу. Или другие яркие бесконечные комбинации форм и цветов и живые глаза, полные незнакомых мыслей и состояний – все это завораживало и пьянило. Это было забытое чувство праздника, воодушевления и подъема.
Как я уже сказал, на какое-то время я утратил остроту внимания и не мог аккуратно следить за рассказом моего спутника Калама. Я, очевидно, пропустил какую-то часть его рассказа, и когда включил свое внимание, он продолжал повествование о местных верованиях и их исторических параллелях.
Между тем мы вышли на Площадь четырех храмов, посвященных ветрам четырех сторон света. На этой площади, отданной всем ветрам, творилось нечто невообразимое. Ветры то нежно касались, то ненавязчиво куда-то влекли, а потом вдруг резко подстегивали и убегали, догоняя друг друга. Они играли, пели, шептали, колдовали, дразнили обещаниями чего-то сокровенного и интимного, тайного и доступного каждому. Это был какой-то водоворот ветров, которые, сливаясь, создавали спокойный и властный поток. И отдаваясь этой игре, этому потоку, люди блаженно кружились, танцевали и дышали, дышали, дышали обрушившейся на них благодатью. Позже я узнал, что место это называется ветродромом, и такие ветродромы связаны с энергиями, излучаемыми храмами.
Раз-два-три-четыре! Взмах зеленого рукава, взлет бордовой накидки, поворот левого плеча, выпад правого колена. Какой-то необыкновенный балет, где музыкой служат порывы ветра, где зрители и актеры – мы сами. И мы с Каламом начали кружить в общем танце, иногда разводимые потоком, иногда плывущие рядом. Мой спутник иногда поднимался куда-то вверх, а я оказывался внизу, а иногда наоборот, я куда-то взлетал, подхваченный ветром, и у меня захватывало дух, а потом легко опускался на площадь. Когда мы на какое-то время оказывались рядом, Калам как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ о хальских понятиях и обычаях, а я, переполненный происходящим, едва сдерживая охватившую меня робость, плохо улавливал смысл его рассуждений.
– Наши жрецы утверждают, – рассказывал мне Калам, – что первопричиной всех вещей является ветер, что из этого начала создана вселенная и что дыхание, которое раздуло пламя существования вселенной, в положенный срок задует его. Это и называется духом, душой или мировым ветром. Все события и вещи окружающего нас мира – это всего лишь различные наименования ветра, и поскольку ветру принадлежит господствующая роль в составе и отправлениях каждого тела, превосходство принадлежит тем существам, в которых это первоначало присутствует наиболее изобильно. В отличие от всех других существ, составленных из четырех элементов, человек приносит с собой в этот мир особую частицу, которая может быть названа quinta essential, или пятой сущностью. Это эссенция ветра, которая применяется