Эфирное время. Владимир Крупин
от обезьяны нобелевских лауреатов против преподавания Основ православной культуры.
Для окурков оборонщик нашел подобающую пепельницу – приспособил ведро. Ведро тоже будто курило, постоянно дымилось.
– Не нужен наш ум? Не слушают нас? – вопрошал очередной специалист. – Им же хуже. А мы спасёмся мышцами! Перестанем пить, будем трудиться. А что пьём – это простительно. Бог пьяниц жалеет. Это не пьянство, судьба такая. Отцы пили, мы опохмеляемся.
– Пьяницы Царства Небесного не наследуют, – как-то робко сказал бледный большеглазый юноша.
– Не упрекай, Алёшка. Начальник приехал, надо отпраздновать. Пьяницы – немцы, а не мы. Они систематически пьют. Или пивные нации – чехи и венгры. А запоями лучше. Всё-таки и перерывы.
– А как не пить? В стране ха́ос – значит, в людях ха́ос.
– Транссиб проложили, Гитлера победили, а тут целина, тут волюнтаризм, тут когда отдохнуть?
– Ты что, да чтоб русским дали отдохнуть? Много хочешь. Да мы в любом веке живём с перегрузками. С пятикратными.
– Куда денешься, у нас не менталитет, а трехжильность.
– Нам нужны победы! – кричал я. – Теплохладные и нейтральные идут за сильными. Но мы не в Древнем Риме. Хлеба и зрелищ? Оттого и исчезли. Но здесь Россия, и мы Византию не повторим. Нет, парнишки, жить надо начинать серьёзно.
– Мы этого и ждали, – кричали мне в ответ, – мы по настоящей работе соскучились. Спасибо тебе – приехал!
– Для начала заклеймим тех, кто дрищет на русскую историю! – заявил лысый Ильич. – Ломоносов писал об изысканиях Миллера, цитирую: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая запущенная в них скотина».
– Не наливайте ему больше! Это не о Миллере, о другой скотине – о Шлецере.
– Вот-вот, – одобрил я, – вот уже научный и практический спор. Да, ребятишки, пора вам в переднюю траншею.
– Это законно, на фиг, что в траншею, – одобрил меня как-то внезапно появившийся молодой парень, показав большой палец. – А пока сиди и радуйся. Вообще это мужская коронка – пить без передышки. Хоть и тяжело, а крылато.
Парень по-хозяйски уплотнил ряды сидящих, сел в середину, хлопнул рюмку, стрельнул сигарету, сказав при этом: «Дай в зубы, чтоб дым пошёл», затянулся, оглядел застолье орлиным взором и расправил грудь.
– А гром, значит, ещё не грянул? Ну-ну, – учительски заметил я.
– Пока погромыхивает, жить можно, – отреагировал парень и сообщил: – Дров это я тебе организовал. – И сунул руку: – Генат.
– Вообще, не пить – это так же хорошо, как пить, – высказался Ильич. – На счёт раз: пей до дна; на счёт два: будь готов бить врагов. Вот тут и выруливай.
– Всегда сражаемся со змеем, – бормотал лежащий поэт, – то рюмкой, то и топором, но грянет вдруг над Русью гром – мы моментально протрезвеем.
– Кто виноват в наших бедах? – вопрошал я. – Есть вина государства? Есть! Но прежде всего и наша! Вы – русские мужчины. Вам ли пить? И чтобы семья! И чтобы