Русская литература пушкинской эпохи на путях религиозного поиска. Тимофей Веронин
там самого себя совсем не таким, каков я теперь, лучшим, новым, живым, а не мертвым. То счастье, которое даст мне она, совсем должно меня преобразовать; с привязанностью к жизни должно во мне родиться сильное, деятельное желание воспользоваться жизнию в совершенстве – а как же иначе ею воспользоваться, как не усовершенствовав себя во всем добром… Мне представляется как будто сквозь туман: спокойствие, душевная тишина, доверенность к Провидению… Как мысль о Боге сладостна и ободрительна, когда представишь себя в Его присутствии вместе с нею»[135]. Подобно Батюшкову, Жуковский воспринимал любовное чувство как силу духовно-нравственную, оно дается человеку с тем, чтобы он возрастал в добродетели, чтобы ощутил более живую и глубокую связь с Творцом. Он не мог видеть в своем чувстве чего-то порочного и недостойного, как это представлялось его сводной сестре. В то время дневники его пестрят словом «счастье». Быть вдвоем с возлюбленной, вместе служить другим, добродетели и Богу – вот его несколько наивный светлый идеал.
Стихи периода надежд на счастье полны религиозного благоговения перед образом возлюбленной. Например, изображаемое в стихотворении «К ней» чувство подобно рыцарскому поклонению прекрасной даме:
Прелесть жизни твоей,
Сей образ чистый, священный
В сердце, как тайну, ношу [136].
А в «Песне» 1808 года Жуковский находит такие слова для выражения своего чувства:
Мой друг, хранитель-ангел мой,
О ты, с которой нет сравненья,
Люблю тебя, дышу тобой[137].
Образ возлюбленный становится главным содержанием души любящего, его внутренним счастьем и духовной пищей. «Ты мне все блага на земли; ты сердцу жизнь, ты жизни сладость»[138], – читаем мы в стихотворении «Песня» 1808 года.
В любовном чувстве Жуковского с самого начала присутствует мистический оттенок. Наиболее важным в этом отношении является послание «К Нине», обращенное на самом деле к Маше Протасовой. Главная мысль стихотворения – это вечность любовного чувства. Оно не исчезнет со смертью и сохранится тогда, когда любящие предстанут «ко трону Любови»[139]. Жуковский словно бы предчувствует возможность трагического развития их судеб, но эта трагичность не пугает его, так как основание любви – это духовное, надмирное соединение любящих. И если один потеряет другого, то между ними сохранится молитвенная связь, которая увенчается окончательной встречей перед лицом Божиим. Так, с темой любовного чувства с самого начала у Жуковского связана мысль о разлуке и смерти, и уже заранее он начинает искать религиозного утешения для себя и своей возлюбленной.
Предчувствие Жуковского начало исполняться в 1814 году. К лету этого года стало ясно, что мать Маши никогда не благословит их брака. Жуковский должен был покинуть дом Протасовых, где подолгу живал до этого. За несколько дней до отъезда он вышел из своей
Там же. С. 54.
Там же. С. 55.