В канун Рождества. Розамунда Пилчер
воздух, – сморщенная, постаревшая. – Я так больше не могу. Все это выбивает меня из колеи. Никакой поддержки, ни от кого, даже от членов семьи!
– Но, ма…
Кэрри не закончила. Послышался звук ключа, поворачиваемого в замке, дверь открылась и снова закрылась.
– Это Никола, – сказала Доди, хотя могла бы и не говорить. Она подобралась, поправила волосы, оживилась.
Никола вошла в гостиную. Кэрри встала, повернулась к сестре.
– Привет, – сказала она.
– Кэрри! – Глаза у Николы округлились. – Какого черта ты здесь делаешь? Ты же была в Австрии.
– Была. А теперь вернулась.
Сестры смотрели друг на друга. Они никогда не были особенно дружны, никогда не делились секретами. Кэрри пришло в голову, что в пору зрелости Никола стала еще больше походить на мать: тот же рост, та же изящная фигура, густые темные волосы. Тот же маленький злой рот. Если поставить рядом, их легко можно принять за двойняшек.
Думая о Николе, Кэрри всегда представляла ее в каких-то тщательно продуманных одеяниях. Юбки и специально подобранные к ним свитеры. Туфли, подходящие к сумкам, шелковые шарфы точно под цвет губной помады. Словно кукла, вырезанная из картона, которую одевают в бумажные наряды с отгибающимися ушками: бумажное пляжное платье, пальто с меховым воротником для зимних прогулок, кринолин и шляпа с полями и козырьком для маскарада. И сестра не обманула ее ожиданий – на ней был безупречного кроя брючный костюм и жакет из искусственного леопарда. Шоколадно-коричневая замшевая сумочка и точно такого же цвета замшевые сапоги.
Никола положила сумку на стул у стены и начала расстегивать меховой жакет.
– Ты вернулась навсегда? – спросила она.
– Не знаю. Посмотрим. – Кэрри подошла к сестре и поцеловала ее. Никола ответила ей небрежным поцелуем.
– Когда ты приехала?
– Примерно неделю назад. Была страшно занята, и только сегодня утром смогла позвонить маме.
– А я бы и звонить не стала, – заявила Никола и бросила на Доди холодный взгляд. – Наверное, мама уже рассказала тебе о нашей драме? Склоняла тебя на свою сторону.
Видимо, сейчас отношения у них – хуже некуда. Бедная Люси, подумала Кэрри, должно быть, ей чертовски нелегко общаться с этой парочкой.
Доди, кажется, была уязвлена.
– Никола, это несправедливо, – сказала она.
– Но готова поспорить, это правда. – Никола с размаху плюхнулась на диван. – Как бы то ни было, теперь уже поздно. Я заказала билет. Лечу восемнадцатого декабря. На две недели.
За этим вызывающим заявлением последовало многозначительное молчание. Доди отвернулась и уставилась на мерцающие электрические угли. Всем своим видом она демонстрировала неодобрение. Никола поймала взгляд Кэрри и состроила гримасу, будто они в заговоре против матери. Кэрри не ответила ей понимающим взглядом – сейчас и та и другая были ей противны.
Однако нельзя становиться с ними на одну доску. И Кэрри сказала как можно спокойнее:
– А как же Люси?
– Ее пригласили во Флориду, но она отказалась.
– Я