Гибель Республики. Хроника в сценах и документах. Игорь Олен
неправда! Разве не ясно, Цезарь вмешается, не позволит герою сделать ни шага? О, Цезарь ― дама в облике мужа! пассия тороватых царей, одетая с самым модным изяществом и скребущая темя пальцем, не пятернёй, как мы! обходительная, приветливая! И как любит живущих в грязных зловонных дырах «сограждан»! как обаятельно подымает край тоги, встретивши лужу в бедном квартале, где сняла домик, дабы прельстить сброд! Чудо-постройками декорируя Город, с царственным видом Юлия Цезарь соизволяет заимодавцам делать ей займы, не поспешая с выплатой долга! В сих венценосных милых манерах практиковалась Юлия Цезарь в тесном, ― в теснейшем, лучше, ― общении с Никомедом IV в царстве Вифинском в роли наложницы. Хороня свою тётку, – жёнушку Мария, околевшего изверга, – наша Юлия ляпнула, что-де род её матери от царей пошёл, а отцовский род ― от Венеры.
Друг мой, подумай: чтó перед этим ворохом денег, рангов, достоинств, генеалогий древних фамилий ― я, некий Туллий, отпрыск провинции? Чтó я, бедный философ, римскому плебсу, падкому к хлебу, зрелищам, славе и родовитости? Брошен счастьем, я, может, завтра всем разонравлюсь, и не достанет средств и харизмы, дабы вернуть приязнь. Бедный Марк Цицерон, клад знаний и светоч мудрости, обойдённый, ненужный, – кем будешь попран?
Знай, Катилина звал защищать его на суде, что начат ограбленной им провинцией. Обвинитель ― Гортензий, старый и вялый. Мне ли не справиться с этим сладко манерным, пышноречивым чопорным франтом, вскормленным на помпезном азианизме, – а в благодарность пусть Катилина тайно содействует мне на выборах, повлияет на плебс. Как думаешь? Ведь ни крассовых банков, ни ратной славы Гнея Помпея у меня нет пока; а тот странный сенатор, коим я начал, необычаен, главное молод, дабы помочь мне. Слушай о нём.
Катон, Марк Порций, пра-правнук Цензора, нынче квестор6, философ. В детстве он видел смерть Друза Младшего, его дяди-трибуна, также Марсийскую, иль Союзническую войну (ту самую, на которой Италия поднялась на Рим), и неистовства Суллы. Мы были живы в ту пору тоже и подвергались риску не меньше, вот что ты скажешь. Правильно. Но держал тебя на руках, мой друг, Квинт Помпедий Силон, марс, консул италиков? говорил ли с тобой сам Друз? угрожал ли ты Сулле? О, сего гения Парки ставили в центр проблем с детства, он там сражался неколебимо. Мы же ― шарахались. Я, немедленно после речи за Росция, где клял Суллу, отбыл в Афины; ты скрылся в камерность частной жизни; Цезарь убрался в глушь, а Помпей трафил Сулле. Сопоставимы эти увёртки с честностью и действительной доблестью?.. Я уже обвинил себя, так поставив вопрос, заметь, будто доблесть бывает доблестью и не очень. В общем, Катона чуть не казнили: он рвался к Сулле, кто был диктатором, повелителем Рима, дабы убить его. Что, случайность? Вряд ли случайность. И не абсурдный детский порыв. Имелось, чему развиться.
Помнишь восстание Спартака Фракийца? помнишь, он выскользнул из ловушки, слаженной Крассом? Тот разбранился в адрес невольников,
Чин, заведовавший гос. казной и архивом, ведший приходно-расходные книги Римской Республики.