Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
старается «показать себя» человеком-Жэнь и удовлетворить тем самым свои внутренние амбиции. Он старается имитировать человека-Жэнь.
Да, но для чего ему все это надо? Ведь человек-Жэнь не обладает ни богатством, ни знатностью. «Хамелеон» копирует истинного человека-Жэнь (а в идеале, – человека-Вэнь) вот почему. Как сказал «мандейский» Христос: «Из чрева его потекут реки воды живой» (Ин. 7:38). И это соответствует не только состоянию получения человеком благодати-харис, но и благодати-Дэ. Подлинный человек-Жэнь (а речь в данном случае идет только о тех, кто уже получил Дэ) непроизвольно и неожиданно для себя – когда его к этому вынуждают обстоятельства – начинает «вещать» какие-то совершенно мудрые вещи, и при этом все окружающие с удивлением и благоговением его слушают, даже против своей воли, настолько интересно и необычно он излагает (ну просто «мурашки» бегут по спине!). И это – истинное Жэнь. То есть подлинный человек-Жэнь приобретает среди людей такой авторитет, который невозможно приобрести никакими другими способами.
Но именно такой человек будет в прямом смысле слова стыдиться своего «хмурого» вида, если он находится в обществе. Он скорее прекратит практику Жэнь, т. е. накажет самого себя, но ни в коем случае не «смутит покой» тех людей, которые его окружают. Он просто не в состоянии – по своей внутренней природе – превозноситься над людьми. Главные черты его характера – скромность, совестливость и даже осуждаемая им самим застенчивость. И это – по той причине, что он видит во всех окружающих себя людях тысячи таких же огромных внутренних миров, который пребывает в нем самом. Более того, он как бы всегда подсознательно отдает себе отчет в том, что такие его действия, связанные с этим внутренним поиском правды, не приносят обществу «никакой пользы», как не приносит ее и всякий тунеядец, праздно унаваживающий землю. Человек-Жэнь обязательно будет честно исполнять свои житейские обязанности, а все свободное время отдавать этому скрытому поиску правды жизни.
Суждение 1.4
1.4. Цзен-цзы сказал (юэ): «В течение дня (жи) я (у) контролирую (син) сам (у) себя (шэнь) в трех (сань) [отношениях]. [Контроль первый: когда я] планирую (моу, т.ж. «строить планы», «размышлять», «договариваться») сделать [что-то] для (вэй) человека (жэнь, т.ж. «для людей»), [бываю ли я] не (бу) честным (чжун, т.ж. «чистосердечный», «искренний»)? [Второй: когда я] общаюсь с (юй цзяо) духовным другом (пэн ю), [бываю ли я] не (бу) искренним (синь, т.ж. «верность», «правдивость», «верить в [духов]»)? И [третий: ] не (бу) привыкаю (си, т.ж. «*повторить», «*сделать еще раз») [ли я к тому, что] передано (чуань, т.ж. «завещать», «оставлять в наследство») [нам Учителем]?».
В этом суждении – то же самое «крещендо» Ши цзина. Сначала Цзен-цзы рассуждает о любом «человеке со стороны», затем – о близком духовном друге и, наконец, – о почитаемом Учителе. Таковы звенья цепочки тех людей, по отношению к которым контролирует свои мысли и свое поведение ученик