Кто ты, человек?. Семён Морозков
топот. Хозяин что-то орет про свой законный выходной. Хозяйка же гнусавит про загубленную молодость. Вдруг – бум, ттрреньк, брреньк. Звук разбитого стекла. Толя стремглав из-под веранды молнией мягко вскочил на перила. Что там? Утиная голова вопросительной полуулыбкой застряла в разбитом окне хозяйской спальни. Кусок расколоченного стекла выпал из окна прямо на траву. Подошел, понюхал… Сквозь стекло увидел пару несчастных муравьев, придавленных плашмя упавшим на траву осколком. Живы, кажется, еще. Толя попробовал отодвинуть стекло лапкой…
– Ой, порезался, твою ж мяйу, – вырвалось, но муравьишки зато вылезли, потерлись усиками. Подняв головы, крикнули Толе: «Спасибо!» – да и поковыляли себе в разные стороны.
«Ну вот, а говорят, что бесполезное животное», – подумал человек-кот, облизывая лапку.
Вечерело. И он вдруг осознал, что прошел почти весь день. Пора было отправляться домой. Но как? До дома верст десять, и, как назло, вокруг не было ни единой птицы. Птицей – оно сподручнее бы сейчас…
Когда он вышел на дорогу, окончательно стемнело. Предстоял путь через весь город, но там… собаки. Толя решил пройти напрямки, через колхозные поля. Так и короче, и безопаснее.
«Зато вижу в темноте! Все замечаю: сапоги, пустые бутылки, мерзкие лужи машинного масла, колеса автомобилей, окурки, окурки, еще окурки, а вон телега со старым полуслепым владимирским тяжеловозом. Вот уж в его шкуру влезать точно не хочется. Какой-то пацан у клуба попытался меня погладить, только не до того мне, улизнул. Бабка на углу «Промторга» пробовала пнуть меня ногой! Хорошо, что не попала, ведьма старая.
Вот и добрался почти! Но тут-то и наткнулся на стаю бездомных собак. Думать некогда, побежал, что есть мочи. Задерут, не ровен час, оглянуться не успею! Беда!»
Вот это был бы гром…
В кабине экскаватора уже ни о чем не думалось. Стало почему-то холодно, но по спине потекла струйка пота. Анатолий предельно аккуратно, без рывков, подвинул экскаватор к обрушенной стене. Будто отговаривая Сахарова, дождь хлестал по лобовому стеклу, выбивая ритм. Всполох молнии разделил небо надвое. И опять в голове возникли слова:
Если бы парни всей земли
Хором бы песню одну завели,
Вот было б здорово,
Вот это был бы гром…
Тут и впрямь грянул гром. Песня перестала звучать, остался лишь ее ритм, он кровью стучал в висках. Буквально сантиметр за сантиметром Анатолий опускал ковш в нужную точку: до упора вниз, слегка левее и вперед. Так. Еще. Еще. Готово. Никто не обращал внимания на ливень. Лейтенант стоял, застыв, как изваяние. Старик-водитель все еще сидел на подножке грузовика, от ужаса обхватив голову руками, намокшая папироска давно погасла.
Через несколько минут Сахаров и Лейтенант уже вытаскивали пострадавшего. Старик принимал наверху. Парня аккуратно поместили в кабину.
– Так это же Женька Погорелов, – воскликнул старик, – пасынок Ефимова Геннадия, начальника станции. Что тут в субботу да еще в конце дня можно было ворошить-то?
Неожиданно