Дети крови и костей. Томи Адейеми
я забываю, как дышать.
Но, пока я пытаюсь удержаться на ногах, Тзайн действует: он ныряет в воду, рассекая волны, словно акула. Брат плывет, как никогда раньше, и через пару минут обгоняет лодки. Еще мгновение, и он там, где только что исчез папа. Тзайн ныряет.
Давай. Мою грудь сдавливает от напряжения: кажется, я чувствую, как хрустят ребра. Тзайн появляется на поверхности, но его руки пусты. Тела не видно.
Папы нет.
Задыхаясь, он ныряет вновь, на сей раз погружаясь глубже. Секунды ожидания превращаются в вечность. О боги…
Я могу потерять их обоих.
– Давай, – шепчу я снова, вглядываясь в волны, где исчезли папа и Тзайн. – Возвращайся.
Я уже говорила это однажды. В детстве видела, как папа вытащил моего брата из озера, освободив от водорослей, в которых тот запутался. Отец давил ему на грудь, но не мог заставить его дышать. Мама и ее магия спасли Тзайна. Она рисковала всем, нарушив божественные законы, пробуждая дремавшие в ее крови запретные силы. Она сплела заклятие для Тзайна, словно нить, вернув его к жизни магией, воскрешающей мертвых.
Я каждый день мечтаю, чтобы мама была жива, но сейчас – особенно сильно. Хочу, чтобы магия, струившаяся по ее жилам, наполнила и меня.
Хочу оживить Тзайна и папу.
– Пожалуйста, – несмотря на то, что шансов на спасение мало, я закрываю глаза и молюсь, прямо как в тот день. Если осталась хотя бы одна богиня, пусть она услышит меня.
– Пожалуйста! – слезы бегут у меня по щекам, огонек надежды теплится в груди. – Прошу, Ойя, не забирай их тоже…
Я открываю глаза и вижу, как Тзайн выбирается из воды, одной рукой обхватив папу за грудь. Когда отец начинает кашлять, из него выливается по меньшей мере литр жидкости, но он все еще с нами.
Он жив.
Я падаю на колени, сворачиваясь в клубок на деревянном настиле.
О боги…
Еще даже не середина дня, а я едва не погубила две жизни.
ШЕСТЬ МИНУТ.
Столько папа пробыл под водой.
Столько он боролся с течением и его легкие оставались без воздуха.
Пока мы молча сидим в нашей ахэре, я не могу выкинуть это число из головы. По тому, как отец дрожит, понимаю, что эти шесть минут стоили ему десяти лет жизни.
Этого не должно было случиться. Еще слишком рано, чтобы день закончился для нас. Сейчас я должна быть снаружи, чистить с папой утренние сети, а Тзайн должен вернуться с тренировки агбон и помочь нам.
Вместо этого брат смотрит на папу, скрестив руки на груди. Он слишком взбешен, чтобы удостоить меня взглядом. Сейчас на моей стороне только Найла, верная леонэра, которую я вырастила, подобрав раненым детенышем. Она выросла и теперь возвышается надо мной, в холке доставая Тзайну до шеи. Два острых рога выступают за ее ушами, грозя проткнуть тростниковые стены хижины. Я встаю, и Найла инстинктивно опускает огромную голову, осторожничая из-за клыков, выступающих над челюстью. Мурчит, когда я глажу ее. Хоть кто-то на меня не злится.
– Что случилось, папа?
Хриплый голос Тзайна нарушает