Возмутитель спокойствия. Макс Брэнд
который продал мне эту машинку, сказал, что ее производительность рассчитана на сорок пять тонн прессованного сена в день, но на практике, как правило, выходит сорок, потому что приходится тратить время на выемку тюка и на новую загрузку агрегата. Вычтем из этого еще пять тонн, которые этот мошенник наверняка приврал. Но даже в таком случае мы имеем тридцать пять тонн в день. Мы скосили три тысячи акров, стало быть, нам предстоит спрессовать где-то около двух с половиной или даже трех тысяч тонн и управиться со всем этим за девяносто дней. Итак, девяносто дней – это уйма времени, но ведь и три тысячи тонн сена тоже цифра нешуточная. Этого сена должно хватить на прокорм пяти тысяч ослабленных коров в течение ста дней в условиях самой лютой зимы или летней бескормицы. Теперь вы видите, какое это имеет для нас значение?
Для него это был привычный стиль изложения. Ньюболд любил порассуждать о хозяйственных делах на равных, как будто все мы одна компания, а он среди нас не более чем просто, скажем, бригадир.
Кстати, мужик, продавший ему пресс, просветил его также на тот счет, что обвязчикам тюков обычно принято платить восемнадцать центов за тонну, рабочим, загружающим сено, – по семнадцать, а погонщику – четырнадцать.
Как раз эта часть их беседы, похоже, начисто вылетела у босса из головы. Но узнали мы об этом с большим опозданием, когда Ньюболд уже установил нам расценки в половину меньше общепринятых. Однако даже те гроши казались нам сказочным богатством.
Возьмем восемь центов, помножим их, скажем, на сорок тонн – в итоге получаем верных три доллара двадцать центов в день и почти целую сотню долларов в месяц, если, конечно, работать без выходных.
А разве мы станем брать выходные? Конечно же нет! Ночью того дня никто не мог заснуть. Мы лежали на койках без сна и мысленно уже покупали себе новые седла, обзаводились чистопородными скакунами, выигрывали на них Кентуккийские скачки, после чего отправлялись путешествовать в Нью-Йорк, на Кубу и вообще наслаждались жизнью.
Даже новобранец-мальчишка не остался в стороне, выполнив и перевыполнив установленную ему норму. Он скакал кузнечиком от одного конца своей машинки к другому и нарезал гораздо больше проволоки, чем требовалось для бесперебойной работы. Моток проволоки стремительно разматывался, а направляющий ролик нагревался от трения – так споро шла работа. Мы использовали длинный проволочный прут для продольной перевязки тюка, после чего перехватывали его с обоих концов поперек при помощи двух проволок покороче. Мальчишка разошелся настолько, что маленькие отрезки вылетали из машинки словно сами собой. Для того же, чтобы выдать большой прут, ему приходилось поднапрячься, изо всех сил налегая на тугой рычаг. Но он ни разу не запросил пощады и проработал, не снижая темпа, до самого вечера. А в конце дня как ни в чем не бывало подошел к боссу и весело объявил:
– Ну что, Ньюболд, тебя можно поздравить? Сегодня ты заполучил первоклассного работника.
– Кого же это? – не понял хозяин.
– Меня, – признался пацан. – Если не веришь,