Боевая машина любви. Александр Зорич
хотите сказать, землетрясение?
– Без разницы как говорить. Думается, по-любому хреново.
– Буря?
– А то! Думается, еще немного подождем, и палубу задраим.
– Дело серьезное? – поинтересовался Эгин.
Но капитан, кажется, уже потерял интерес к этой ветви разговора. Он с интересом рассматривал лужу блевотины на полу каюты.
– Во… обрыгали судно… Да чем вы вообще тут, мать вашу, занимаетесь?
– Не ваше дело, капитан.
Но капитан как будто не слышал, а может, и вправду не расслышал ответа Эгина, который на этот раз решил не играть в учтивость. Взгляд капитана упал на бледного, как гипсовая маска, Есмара.
– А это чей выблядок?
– Это Есмар, мой слуга, – ответил Эгин.
– А где этот вшивец раньше был?
– Здесь сидел. Он болеет.
– Ладно, меня это не колышет. Думается, в трюм линять надо. Шмотки свои собирайте – и вниз. Понятно?
– Понятно.
Капитан резко развернулся на каблуке и покинул каюту так же быстро, как в нее вошел. Водорослину он так и не почувствовал, а потому она осталась украшать его щетинистую физиономию.
Через открытую дверь хлестала вода. Есмар посмотрел на Эгина ошалевшими глазами. Он ожидал указаний и прочего мудрого руководства.
– Ты что, не слышал?
– Слышал, – дрожащим голосом ответил Есмар.
Визит капитана, как ни странно, привел его в себя. А может, чувство опасности на время отогнало морскую дурноту.
– Даю тебе две минуты. А то неровен час нас просто смоет в море. Будет тебе тогда и Новый Ордос, и Ит с Пиннарином.
3
Они просидели в трюме почти сутки. Сутки между опасностью и неизвестностью.
Буквально до последнего часа оставалось столько же надежд на благоприятный исход шторма, сколько и опасений по поводу исхода неблагоприятного.
Из-за землетрясения моряки упустили шанс пристать к берегу, когда буря только начиналась, а начиналась она стремительно.
Из-за пьянства – упустили возможность вовремя задраить палубу и положить мачту, которая на таких небольших судах крепилась шарнирно специально на случай бурь и прочих морских несчастий.
В результате двое матросов сгинули в пучине, одного зашибло упавшей реей, остальные набили себе изрядно синяков и ссадин.
Но Эгин и Есмар, проявив с подачи капитана неожиданную оперативность, счастливо достигли недр «Гордости Тамаев» вместе со своими вещами. Правда, на них не осталось сухого места, но в данной ситуации это было наименьшим из зол.
Настроение в темном и зловонном мешке трюма было карнавально-поминальным.
Матросы откупорили бочонок с гортело и, нализавшись до свинских кондиций, орали песни.
Всю ночь капитан мерился силой с лоцманом «на пальцовках», а одноногий повар травил байки про «Смерть-рыбу свирепую», демонстрируя, для убедительности, свою изувеченную ступню и руку с отрезанным за долги указательным пальцем.
– Пойду отложу