Летний детектив (сборник). Нина Соротокина
в меня сегодня ночью.
– Разве его не было на террасе?
– Был и принимал самое активное участие в разговоре. А потом – я не помню. Все передвигались по террасе, одни уходили, другие – входили, кто-то пил пиво, кто-то водки себе принёс и закусывал в своё удовольствие. Потом тётя Маша стала организовывать чай. Тут всё и произошло. Где в этот момент находился Артур, я понятия не имею. Действуйте. Не мне вас учить. Кто он, Артур Пальцев, – вам Хазарский расскажет. Понимаете, я бы не поверил в этот бред, но Артур знает то, что ему знать не положено. Я ещё удивился – откуда?
– Это касается вашего бизнеса?
– Именно. И ещё советы дает. Он мне советует делать то, что я делать не хочу. А какого лешего? Всё. Сил нет. Я отрубаюсь. Чего и вам советую.
– Я непременно сосну часок-другой, – согласился следователь, прикрывая за собой дверь.
12
Но пойти соснуть Никсову не удалось, потому что сразу по выходе из Лёвушкиной спальни он попал в руки Инны. От невозмутимой красавицы с томным взглядом ничего не осталось. Перед Никсовым предстало вконец измученное, зарёванное, слегка хмельное существо.
– Я должна вам всё рассказать… немедленно. Лучше вы узнаете это от меня, чем если бы стали собирать сведения по крохам. Что вам Лёва сказал про шантаж?
– Шантаж? – переспросил Никсов. – Какой шантаж?
– Покойный меня шантажировал. Ну что вы на меня так смотрите? Я про Андрея говорю. Моего покойного мужа.
– Лев Леонидович ни про какого Андрея мне ничего не говорил.
– А о чём же вы тогда беседовали целых двадцать минут?
Никсов вздохнул, сел в кресло напротив Инны и сказал:
– Рассказывайте.
И она начала рассказывать. Начала, как водится, с конца, то есть так выстроила сюжет, что в нём присутствовали и тайна, и эффектная развязка. История с обнаружением трупа подле церкви была пересказана во всех подробностях. Далее шёл отчёт о том, как был потрясен Лёва. И как же ему не быть потрясённым, если этот человек с пронзённым сердцем, подлец, шантажист, неудачник и негодяй есть не кто иной, как её муж Андрей.
Далее она перешла к самой деликатной части своего повествования и в том же сбивчивом тоне, в том же темпе, с разбега, взятого в начале рассказа, поведала самое главное – страшную тайну её жизни. Она всё расскажет, только Никсов должен дать честное слово, он должен поклясться всем святым, что есть в его душе, что об этом Лёва ничего не узнает. Никсов не стал клясться, но Инна этого и не заметила.
Сейчас многим её тайна показалась бы делом обычным, а Иннин ужас – по меньшей мере наивным. Сколько их стоит у метро, на дорогах, в ресторанах и гостиницах – путан, бабочек, шлюшек дешёвых и дорогих. Уже и общество готово признать, что этот ночной заработок обычен и приемлем, что красота и молодое тело – такой же товар, как мозги, совесть и чувство долга. Голод не тётка, ещё не тем заставит заняться. Это тебе не ленинградская блокада и не война, когда ненависть к врагу и любовь к родине толкали людей на подвиги. Сейчас