День Независимости облаков. Сборник стихов и рассказов. Эсфирь Коблер
по одной клубничке, сначала ты ягодку, а потом я, так по очереди и съедим её.
– А у меня нет ложки, как же её есть?
– Очень просто, смотри, вот я беру палочку и перочинным ножиком чуть-чуть её оттачиваю, вот и всё. Тебе палочку и мне палочку, ягодку прокалываем и кушаем! – Таким образом, мы быстро расправились с клубникой. Тут Стефан Стефанович достал из кармана три конфеты.
– Две конфеты мы съедим, но что же будет с третьей? – задумчиво спросил он, – предположим, – рассуждал он, – одну конфету тебе, другую – мне, а третью – он сделал паузу, – мы разделим пополам! – воскликнул он радостно. – Да-да, я как-то об этом не подумал, это же чудесно – разделить конфету пополам!
Он достал перочинный ножик и аккуратно разрезал конфету пополам, которую мы тут же съели. Никогда больше в моей жизни не было такого вкусного и удивительного завтрака, который я запомнила на всю жизнь! На обратном пути, к сожалению, я уже не помню, о чем рассказывал Стефан Стефанович. Он был весел, оживлен, его речь завораживала, а я слушала, затаив дыхание, и наши сердца звучали в одной тональности. Он строил планы на будущее лето, ведь оно, по его приметам, должно было быть грибное.
– Вот увидишь, на следующий год я покажу тебе такие грибные места, которые тебе и не снились!
Лето уже закончилось, погода испортилась, пошли дожди, и меня больше не пускали в лес. Несколько раз мы с Мокульским возвращались на то место, где я нашла свой знаменитый белый гриб, он мечтал и надеялся, что там опять вырастет такой же гриб-красавец. Я эти мечты искренне разделяла, поэтому мы и понимали друг друга. Моя мама и Надежна Осиповна подсмеивались над нами, но мы со Стефаном Стефановичем не обращали на это внимания.
Через год Мокульского не стало. А у меня осталось в душе чувство, что должно было свершиться что-то необыкновенное и замечательное, но не сбылось. Стефан Стефанович остался в моей памяти увлекающимся, искренним и тонко чувствующим человеком. Мне посчастливилось провести с ним только один день и несколько вечеров, и непостижимо, что за такое короткое время он стал мне настоящим другом. К счастью, у меня осталась тетрадь, в которую я записала 7 мая 1980 года всё, что помнила о Стефане Стефановиче.
Коблер Эсфирь
Записки старого пса
Вот и приехали. Хорошо на даче. Я, правда, теперь не бегаю уже как прежде, а тихо сижу у ног хозяйки. Стар стал. Хозяйка вышла на улицу, чтобы поздороваться с давними знакомыми. Ну и я переглядываюсь и пересмеиваюсь с проходящими собаками. Всех знаю. Взрослые мне подмигивают, молодые поддразнивают. Ничего, я им еще покажу, на что старый пёс годен.
А раньше, бывало, только приедешь на дачу, так сразу к калитке и давай лаять всем, что я снова здесь. Побегаем, подеремся, повеселимся. Ну, хорош я был, хорош. Шкурка белая, хвост и уши черные, хвост крючком загибался так и вертелся от нетерпения. Мужики из соседних домов проходят мимо и говорят с уважением: «Хозяин приехал!» Это правда – тут мой дом и мой двор, а я – хозяин. И мне надо охранять трех девочек: старшую