Меньшинство меня самого. Путешествие с друзьями. Харви Гиллман
трону с тем, чтобы заступиться за нас. Я помню, что я стал спорить, заявив, что это слова должны выражать нас, а не наоборот. Я привык к тому, что три раза в день я произносил набор молитв, но я думал, что мы говорим с Богом этими словами. Если мой раввин был прав, думал я, то, получается, что слова были более священны, чем люди, которые пользовались ими, а этого не может быть. В те годы я по своему характеру был скорее конформист, соглашатель. Поэтому бунт мой был довольно важной революцией, возможно, началом конца моего иудаизма на ранних его этапах.
Сегодня мне это видится, как конфликт между волшебным использованием языка, в котором слово священно по сути своей, эффективно само по себе (эссенциалистская позиция), и динамическим использованием языка, в котором ценность слова зависит от его расположения в каком-то особенном контексте (экзистенциалистская позиция). В первом варианте мир видится в традиционных понятиях; сторонник этого подхода готов принять вещи такими, как они есть, потому что они всегда такими и были. Он говорит о реальности как о разделении меж правильным и неверным. Приверженец же второй версии видит язык как некую жидкость. Ссылки на традицию не очень помогут, поскольку именно говорящий в эту минуту, именно в этом контексте творит смысл. Одна из ранних квакеров, Анн Одланд, являла как раз прекрасный пример тому, когда говорила, что слова, не инспирированные Духом Святым, не несут в себе правды, даже несмотря на то, что, формально говоря, слова эти были правильные. Она говорила, что если священник, чья жизнь не зиждилась на личном опыте познания Бога, изречёт «Господь жив», он скажет неправду, поскольку истина находится не в словах, но в духе, что стоит за ними. Раннее квакерство, со своим упором на «здесь и сейчас» в отношении слов, было экзистенциалистским: слова сами по себе не были священными, если за ними не было священного контекста, а контекст зависел от личности говорящего. Более поздний период квакерства, по-прежнему во многом полагающийся на вдохновение, вскоре кодифицировал новые динамические шаблоны речи. Так появилась квакерская манера речи, манера поведения, где спонтанность была сбалансирована правильностью и ссылкой на «традиционные ценности Общества нашего любезного», как будто бы эти традиции волшебны уже потому, что просуществовали длительное время.
Коды и община
Каждая группа использует свой язык, который отражает приоритеты пользователей этого языка, и который вполне служит свою службу. Если мы скажем, что какой-то язык – ограниченный, то мы на самом деле хотим сказать, что он ограничен в нашем понимании. Мы судим о нём в соответствии со своими ценностями. Дети из числа этнических меньшинств познают с младых ногтей тот факт, что в большом мире, за пределами их общины, некоторые ценности чтут в большей степени, чем те, что важны в их кругу. Они в смятении по причине этого конфликта подходов, перед ними обманчиво встаёт простой выбор: