В центре Вселенной. Андреас Штайнхёфель
– у Терезы, но она день и ночь пропадала в своей недавно открытой конторе. Я чувствовал себя одиноким и покинутым всеми. Больничные коридоры, выползавшие из темноты на бледный свет неоновых ламп, порождали в моей душе страх, казалось, что они только и ждут, чтобы проглотить меня, стоит мне выйти из своей палаты, и поэтому большую часть времени я сидел на кровати и терпеливо раскрашивал цветными карандашами бесконечные раскраски.
Вечером накануне операции из соседней палаты раздались такие крики, как будто там с кого-то живьем снимали скальп, и грозный голос сестры Марты. Было нетрудно догадаться, что она вступила в схватку с одним из подопечных «ушастиков».
– Оставь меня в покое! – вопил неизвестный детский голос. – Оставь меня в покое!
– А ну-ка давай…
– Не-е-ет!
Раздался стук металла о металл, сопровождаемый звоном разбивающейся посуды. Я выполз из кровати и приоткрыл дверь в коридор. Мимо меня пронеслось что-то маленькое и белое. Вокруг него трепыхались сползшие с головы бинты, из-под которых гневно блестели два зеленых глаза. В глазах читалась решимость. Сестра Марта бежала следом, угрожающе размахивая шприцем, зажатым в правой руке.
– Сейчас же, слышишь – Пил, закрой дверь и марш в кровать! – сейчас же остановись, а то…
Дикая охота снова промчалась мимо моей двери, но уже в противоположном направлении. Расстояние между визжащим от страха «ушастиком» и настигающей его сестрой Мартой неумолимо сокращалось. Обе фигуры исчезли из моего поля зрения, и некоторое время спустя финальный вопль возвестил о том, что неравный бой завершился в пользу шприца.
Это были необнадеживающие перспективы.
Несколько часов спустя, когда всё в отделении давным-давно успокоилось, меня разбудило осторожное шлепание босых ног. Зеленоглазый «ушастик» с забинтованной головой, призрачно светившейся в зеленоватых неоновых лучах, пробрался через полуоткрытую дверь ко мне в палату, утопая в свисающей до колен ночной рубашке, и остановился напротив моей кровати.
– А мой папа – директор школы, – сказал «ушастик», ковыряя в носу.
На это мне было совершенно нечего ответить. Я не только не знал своего отца – я даже не знал его имени, знал только то, что он живет где-то в Aмерике.
«Америка» было тем волшебным словом, которое я повторял перед сном, как молитву, снова и снова.
По всей видимости, «ушастик», на поверку оказавшийся девочкой, намеревался продолжить разговор во что бы то ни стало. Никак не прореагировав на то, что я ничего не ответил, она задала следующий вопрос:
– Тебе тоже операцию на ушах делают?
При таком повороте событий я почувствовал себя увереннее и утвердительно кивнул.
– Мама говорит, что я похож на Дамбо. Дамбо – это слон. Его заставили прыгать в манную кашу, потому что у него были слишком большие уши, и все смеялись. – Но потом-то он научился летать на своих больших ушах, прославился на весь мир и стал звездой.
– Кто?
– Дамбо.