.
старухи, обвязанные куском ткани и с яркими бусами на шеях. Мы болтали с ними, дожидаясь, пока соберутся остальные. Они всегда набрасывались на меня с вопросами, и отнюдь не о воде. Я была крупная, высокая, и ходила исключительно в брюках. Я пользовалась авторитетом, поскольку водила машину, а мое имя, Аманда, многие принимали за «Commander» – командир, – самое близкое по звучанию слово на английском, которое они знали, – так что меня неоднократно спрашивали, какого я пола. То есть прямо вот так: «Ты мужчина или женщина?»
Меня это не смущало, а вот моих суданских сотрудников – весьма. Однажды я заметила, как девушка из команды, Джози, заметно напряглась, услышав вопрос, заданный каким-то мужчиной. Я заволновалась, не идет ли речь о безопасности, и заставила ее перевести, что он сказал. Недовольная, Джози фыркнула: «Он хочет знать, если ли у тебя влагалище».
Я расхохоталась, но мужчина даже не улыбнулся. Все собравшиеся напряженно смотрели на меня.
– Есть! – торжественно заверила я их. – Спасибо, что спросили!
Суданцы хотели знать, почему у меня на руках растут волосы. Их кожа была абсолютно гладкой, волосы на теле не росли вообще. Особенно интересовались дети: не проходило и пары минут, как кто-нибудь из них забирался ко мне на колени и начинал гладить по рукам, пощипывая за волоски. Еще им нравилось гладить меня по волосам на голове, светлым и тонким, которые резко контрастировали с их собственными черными кудряшками. Иногда я снимала резинку и распускала хвост, встряхивая своей гривой, отчего малыши с громкими криками разбегались в разные стороны. Им казалось, я похожа на льва.
Далее, признав во мне женщину, жители деревни начинали засыпать меня вопросами о семье и детях. Это происходило так часто, что я научилась отвечать им на языке динка. Я была белая – каваага – так что имела особый статус. Суданцы считали всех белых богачами, соответственно, я являлась выгодной невестой. Старухи принимались выспрашивать, замужем я или нет; частенько они пытались зайти со спины и руками померять мои бедра – то, что надо! Широкие бедра означали меньшую вероятность смерти в родах, делая меня выгодным приобретением.
Один из членов команды, парень по имени Камал, мастерски торговался, набивая мне цену за выкуп. Конечно, он шутил, но проделывал это с непроницаемым лицом, поэтому, по завершению переговоров, мне приходилось выкручиваться всеми доступными способами.
– Я не умею носить бидон на голове, – объясняла я женщинам.
– Не будь такой глупой! Ты же отвечаешь за воду! – тут же возражали они. – Сделаешь колонку прямо у себя во дворе.
– Но я не знаю, как толочь маис!
– Возьмешь вторую жену, она будет толочь.
Единственным весомым доводом оказывалось, в конце концов, то, что мой отец живет слишком далеко отсюда. Набрать для выкупа 400 коров еще можно, но как переправить их в Австралию? К концу моего пребывания в Судане в наше общежитие Красного Креста пришел мужчина из местных с новым предложением. Он сказал,